Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
– Все это гадко и мерзко мистер Смит или как вас там на самом деле зовут. Настоящие партнеры так не поступают!
– продолжал извергать негодование Иден, но уже не столь бурно и гневно как ранее.
– Бросьте! Настоящие партнеры именно так и поступают. Будь вы на нашем месте, сделали то же самое и объяснили это политической целесообразностью, не так ли?
– ехидно напомнил янки любимое слово Черчилля, за величественный фасад которого, покойный премьер напихал хорошую кучу темных дел.
Слова были абсолютно верными, правильными, но одновременно весьма обидными и нелицеприятными. В другое время Иден бы стерпел и промолчал, проглотил бы обиду, мало ли чего господам дипломатам приходится делать ради интересов своей страны. И улыбаться, и петь и даже танцевать джигу, всего не перечесть. Однако на этот раз, коса нашла на камень, стерпеть язвительного упрека от американца, джентльмен в седьмом поколении не смог.
– Каждый должен действовать в отношении своего партнера так, как хотел бы, чтобы подобным образом обращались с ним самим - звенящим от обиды голосом, выдал англичанин библейскую заповедь.
– Не знаю, чтобы делал я, будь на вашем месте, но уж точно не стал вытирать свои ноги о своего верного товарища по коалиции и при этом не говорил бы высокие слова о партнерстве.
От столь колкого упрека, глаза у господина Смита грозно сузились и полыхнули гневным огнем. Британский собеседник переступил красную линию и ему, следовало быстро напомнить кто в доме хозяин.
– Это хорошо, что вы помните, наши христовы заповеди. Иной раз читаешь закрытые материалы встреч и конференций и только диву даешься, какие черствые и бессердечные люди эти дипломата. Просто ужас, какой-то - холодным, безэмоциональным голосом заговорил американец.
– Что касается наших с вами дел, то позвольте напомнить вам, что свое первородное право вы уже продали, летом сорок первого года. Правда, не за чечевичную похлебку, но суть дела это не меняет. Поэтому не стоит ненужных стонов и рыданий, по поводу места младшего брата в нашей с вами коалиции. Господина Черчилля это конечно не сильно радовало, но он терпел все четыре года.
Смит специально сделал паузу, давая возможность англичанину пискнуть, но тот угрюмо молчал.
– Если - это партнерство, - американец специально подчеркнул слово "это", - не нравиться лично вам, то мы обратимся к королю, чтобы он назначил премьер министром мистера Эттли или мистера Макмиллана, например. Его Величество имеет такое право и смею вас заверить, что список на кресло премьера длинный. Если такое партнерство не устраивает вас, как политика, то тогда вам следует обратиться за помощью к дяде Джо.
Губы американца презрительно скривились при упоминании советского лидера.
– Только я очень сомневаюсь, что он захочет помогать вам. Во-первых, он сам нуждается в помощи и довольно серьезно. Во-вторых, ему гораздо выгоднее не оказывать вам помощи. Просто подождет, пока недовольная чернь не возьмет приступом ваш парламент и вашу резиденцию и приведет к власти нужных ему людей, не обязательно коммунистов - уверенно играл на трубе страха американец.
– Так что выбирайте, или как частное лицо, либо как политик.
– Выбирайте - внес свою посильную лепту в запугивание партнера Джексон, - но только помните. Если вы откажитесь, американское правительство, в свою очередь откажется от предоставления вам финансовых кредитов. Пусть мистер Сталин их вам предоставляет.
Исполняющий обязанности премьер министра Великобритании, нервно облизал пересохшие губы: - Мне надо подумать господа.
– Прекрасно. Мы готовы подождать. Скажем до шести вечера, мистер Иден. Большего времени, к сожалению, дать не могу, - картинно развел руки Смит.
– До начала похорон мистера Черчилля, я должен иметь на руках ваш ответ моему правительству.
Карты были открыты; британский стрит не тянул против американского каре, и встреча завершилась без протокольного рукопожатия.
Составляя отчетную телеграмму в Вашингтон, мистер Смит выразил полную уверенность в том, что "излишне чувствительный английский аристократ, придет к нужному всем решению" и был абсолютно прав. Пространства для маневра у любого британского политика занимавшего премьерский пост, не было и оставалось лишь торговаться. За каждую букву и строчку нового кабального договора для Британской империи.
Именно эти и попытался заняться Иден во время второй встречи с американскими переговорщиками. Отбросив всякое стеснение, он принялся яростно торговаться, но не достиг особого успеха. Дав британцу высказать все свои доводы и аргументы, американец лишь несколько расширил возможности британской стороны в комиссии по контролю за исполнением Англией взятых обязательств. Эта уступка была изначально заложена в план договора и мистер Смит, умело оформил её как уступку. Все остальное, осталось без изменений.
После полуторачасового обсуждения, состоялось предварительное подписание "плана спасения" и Pax Britannica окончательно и бесповоротно, уступил своё место Pax America.
Присутствуя на похоронах Черчилля, Энтони Иден искренне радовался, что его предшественник не дожил до такого позора своей страны. Отныне гордая "Владычица морей" должна была полностью согласовывать с Вашингтоном все свои планы и намерения. Дальше шло лишь только открытое внешнее управление.
Чтобы у "демократической общественности" не возникли ненужные вопросы и неправильные ассоциации, всё было обставлено, как дружеская помощь одной англосаксонской державы, другой. О тайных протоколах договора знал лишь ограниченный круг проверенных лиц, что исключало ненужную огласку.
Но все это было потом, а пока притихшая столица хоронила своего национального лидера. Шестерка запряженных лошадей, доставила орудийный лафет с гробом Черчилля из Букингемского дворца в Вестминстерское аббатство. Согласно воле родных, тело "самого великого британца" должно было быть погребено в родовой усыпальнице герцогов Мальборо и потому, в аббатстве провели лишь церемониальное прощание.
За те дни траура, что подарил король своему любимцу, легендарное аббатство было приведено в относительный порядок. Была установлена временная крыша, расчищен пол и привезена новая кафедра, с которой преподобный епископ Гриффин должен был произнести прощальную речь по премьеру.