Лето перемен
Шрифт:
По груди расплывается теплая волна – благодарность ребятам за поддержку. Ведь свою работу они уже выполнили, и им предстоит слушать бесконечные записи и перезаписи моих неудачных дублей.
Я прослушиваю запись барабанов и басов и радуюсь, как плотно она звучит. Просто класс! Это, и то, что ребята готовы поддержать и подсказать мне в любой момент, где мой косяк – все настраивает на нужный лад.
Я устраиваюсь на стул и несколько минут разминаю свой инструмент и, к моему удивлению, гитару мы записываем достаточно быстро – всего за полчаса, после чего мужики хлопают меня
Я беру микрофон и после директив Олега, пробую голос.
– Чуть ближе, придвинься немного ближе, – звучит голос Олега в наушниках, и я тут же выполняю. Я хочу сделать все как можно лучше, хотя, понимаю, что для первого раза ему придется потрудиться, чтобы привести в соответствие звук. – На куплете наоборот, отодвинься, мы потом усилим звук.
Я киваю и закрываю глаза. Но у меня ничего не получается. Мой собственный голос, наложенный на музыку, сбивает меня, и я начинаю нервничать. К тому же, я все время пытаюсь перекричать музыку. И на десятом дубле уже готов разнести студию на кирпичи.
– Давай сделаем по- другому, – слышу знакомый голос.
– Какого черта, Олег? Я же просил, он мне только мешать будет!
Отец что- то говорит Олегу и склоняется над микрофоном в режиссёрской.
Еще этого мне не хватало! Я и так на взводе!
– Малыш, мы сейчас отключим твой голос из наушников, будешь слышать только музыку. А если захочешь услышать себя, немного отодвинь одни из наушников, ладно?
– Хорошо, давай попробуем. – Я уже в таком отчаянии, что сомневаюсь в успехе мероприятия.
Но трюк отца срабатывает, и я порядком успокаиваюсь. Отец заходит ко мне и отодвигает один наушник от моего уха. Он приближается к микрофону и дает Олегу сигнал подавать музыку. Тут я чувствую его руку у себя на плече.
Этот жест мигом переносит меня в прошлое: я в детском саду, и до дрожи в коленях боюсь читать стихи на аудиторию, состоящую из чужих мам и бабушек. Все смотрят на меня, а я не могу вымолвить и слова. Тогда мама выходит и встает рядом со мной. Она берет меня за руку и, улыбнувшись, кивает.
Это, пожалуй, был единственный раз в жизни, когда она меня поддержала. И эта поддержка осталась со мной на многие годы.
Отец, сам того не зная, сейчас сделал невозможное. Он на доли секунды вернул мне маму. И теперь микрофон, и наушники – все стало незначительным. Я пою эту песню для нее. Мой голос звучит искренне, мои слова полны боли и тепла. Я пою ее для единственного человека в моей жизни, за полминуты разговора с которым я отдал бы всю свою.
Глава двенадцатая
Рива
Я прихожу в клуб ровно к четырем часам. На мне кроссовки, джинсовые шорты и майка- алкоголичка. Мне указывают, где проходят занятия, и я плетусь в зал как можно медленнее, чтобы оттянуть неизбежное.
– А, Рива! Рад, что ты пришла.
– А можно было не приходить? Я тогда…– Я указываю рукой на выход, и Раф смеется низким голосом.
– Нет уж. Отсюда ты только на скейте выедешь.
– Великолепно, –
– Все не так плохо, вот увидишь.
Рафаэль ободряюще хлопает меня по плечу, словно я парень. И мне становится немного легче. Я люблю, когда меня не замечают.
– Пойдем, научу тебя сначала парочке трюков.
Раф хорош. Нет, он бог скейта. Его движения настолько четкие и плавные, что я невольно любуюсь им вместо того, чтобы запоминать, как исполнять их. К тому же это офигенно круто! Я, Рива, могу подкинуть скейт ногами и заскочить на него. А еще я могу стоя на доске, развернуть ее! Это совершенно новые для меня эмоции. Я радуюсь, и совсем забываю, что со мной тренер с обложки журнала Максим. С Рафом спокойно и легко, и только когда он подает мне руку, подстраховывая, я ощущаю странное покалывание в ладони.
– Сделай видео для меня, – прошу я. – Не для меня, а для подруги, которая никогда не поверит, что я стою на доске, – хихикаю я.
Раф берет телефон, и отпускает мою руку.
– Нееет, я без руки не смогу!
– Сможешь, я тебя совсем не держал, ты все делала сама. Давай, я снимаю!
Я собираюсь с силами и молю о том, чтобы не распластаться перед камерой и Рафом, и филигранно исполняю трюк. Раф нажимает кнопку остановки видео, откидывает мой телефон, и поднимает меня вверх, празднуя победу. Я удивляюсь как легко ему это дается. Я хоть и не обзавелась лишними килограммами на пятой точке, но мой рост в сто семьдесят пять сантиметров позволяет думать, что весить я должна прилично. Он медленно опускает меня обратно на доску, случайно задирая мне майку, и оголяя мой живот. Его горячая рука касается моей талии. Я тут же смущаюсь, и Раф это замечает, моментально переходя на деловой тон. И вот уже спустя несколько секунд он командует, что мне надо делать дальше. Интересно, это только я такая впечатлительная, или любая другая девушка тоже разволновалась бы?
Я, пожалуй, подумаю о том, чтобы всерьез заняться скейтом. Это круто! Это очень- очень круто! Настолько круто, что за мыслями о сегодняшнем дне я совсем не замечаю часовую поездку домой.
Автобус останавливается на конечной остановке, и я выхожу из него, одновременно втыкая наушники в уши. Радио в Сочи ловит так себе. Все то, что я привыкла слушать – не найти. Я кручу тюнер, и попадаю на ретро. Мы с Настей обожаем слушать старье восьмидесятых годов – напоминание о времени, проведенном у нее на даче. Ее родители – настоящие фанаты ретро музыки, и она теперь зашита в мою память как часть волшебного времени моей жизни.
От автобусной остановки до дома мне идти около двадцати минут – если я не хочу ехать еще на одном автобусе. Честно скажу – хочу, так как мои ноги трясутся еще со вчерашнего занятия, а сегодняшнее меня просто добивает. Но я простояла пятнадцать минут и поняла, что автобуса не будет. И вот я уже здесь – на полпути домой. Я останавливаюсь перед небольшим холмом и глубоко вздыхаю.
Terra- Titanic – verloren im Meer
S- O- S kommt nie an.
Leuchtsignale sieht keiner mehr