Лето с капитаном Грантом

Иванов Сергей Анатольевич

Дяди Павла все не было, расстроились и мама, и отец — Андрей видел. О Профессоре и говорить нечего. Становилось ясно: никуда они сегодня не поплывут. Выходить имело смысл только рано утром, чтобы пройти до вечера солидный кусок пути. Утро проходило, план рушился. Прекрасно налаженный ритм разлаживался.

Адмирал сказал:

— Мы никуда не спешим.

На этот раз заклинание мало помогло. Но что делать?

Андрей бултыхнулся в воду, плавать было весело, особенно когда он решил доплыть вон до той березы на берегу. Она наклонилась над самой

водой, как будто специально, чтобы Андрей мог с нее нырять. Он недавно научился нырять и плавать под водой с открытыми глазами.

Мама взяла корзинку, ушла в лес.

— Жадюга, грибочков нажаришь? — спросил отец.

— А куда денешься? — философским тоном отозвалась она.

Профессор стал спускать на воду свой «Луч», чтобы изучать окрестности.

И в это время на полной скорости вылетела из-за поворота лодка дяди Павла. Тетя Катя мыла на берегу посуду — в этот день она дежурила. Дядя Павел отдал ей четырех маленьких ершиков. Андрей смотрел на все это с возмущением. Всю жизнь он знал: подводить других нехорошо. Общие интересы надо ставить выше личных. Это было правильно, это знали все. Профессор молча сел в байдарку и уплыл. Все молчали. И дядя Павел сказал совсем невиноватым тоном:

— Какое утро сегодня было! Встал в четыре — туман над озером легкий-легкий, прозрачный. И тепло, и нежарко. Клевать должна, ну должна! Сердцем чувствую — привезу рыбу. Часик посижу, пока все спят, будем с ухой. Так я думал.

Он сказал это и полез в палатку отсыпаться. Он сегодня жил в своем режиме, не как все.

Андрей сидел теперь рядом с Адмиралом. Туман рассеивался, на это было интересно смотреть — белые столбики тумана шли над водой, как какие-нибудь сказочные невесомые балерины. Они плыли все в одну сторону; может быть, их несло ветерком, но Андрей ветерка совсем не чувствовал. Очевидно, это были особенно чувствительные балерины.

— Адмирал, а Адмирал, — спросил, не удержался Андрей. — Почему дядя Павел сломал наши планы из-за какой-то своей рыбы? Дурацкая рыба-то.

— Маленький ты еще, Матрос. Не замечаешь, у каждого своя рыба. У меня это тихая речка и долгие стоянки, чтобы привыкнуть к месту. У Жадюги — грибы и варенье. У Профессора — дальние переходы и спортивные успехи. У тебя, Матрос, между прочим, купание. Главное, не считать, что чужая рыба — дурацкая, а твоя прекрасная и восхитительная.

— А я не считаю, — Андрей покраснел. — Просто нечестно подводить.

— А ты не сосредоточивайся на том, что тебя подвели. Ты подумай, как хорошо ты сегодня купался. Как радостно собирает грибы твоя мама. Как твой родной отец долго стоит на голове (из высокой травы действительно минут десять торчали пятки Капитана). Подумай, Матрос, о том, как замечательно мы завтра поплывем.

— И еще о чем? — весело спросил Андрей.

— Сказать? — хитро блеснул глаз Адмирала. — О том, сколько удовольствия получил сегодня утром дядя Павел, когда удрал от всех за своей рыбой. Не дурацкой. Понял ты меня, Матрос?

Андрей кивнул. Как важно шире смотреть на вещи!

— Терпимо

относиться к людям, — Адмирал как будто услышал мысли мальчишки. — Если бы мы не были терпимы друг к другу, не старались всегда помнить, что дурацкой рыбы не бывает, знаешь, что было бы?

— Что?

— Мы давно бы поссорились, еще двадцать лет назад. И не было бы нашей компании, наших походов. И ты бы сейчас не сидел на этом берегу розового озера. И не болтался бы весь день в его теплой тихой воде.

Адмирал повернулся и крикнул:

— Капитан! Встань с головы на ноги! Сколько можно? Смотреть же страшно!

— Не смотри, — сдавленным голосом, но весело отозвался отец.

Вечером, когда стрижи особенно взволнованно чертили зигзаги над водой, они причалили к берегу. Андрей, как всегда, почти автоматически, взялся выгружать из байдарки рюкзаки, мешки, сапоги. Все это надо оттащить туда, где будет лагерь. Каждый вечер они разгружают лодки. Каждое утро загружают снова. Байдарку надо вытащить на берег, просушить. С грузом ее вытаскивать нельзя: она может сломаться.

Андрей потянулся за рюкзаком, который лежал в носу лодки.

— Подожди, Матрос, — сказал отец. — Мы сами разгрузим. Сегодня ты поставишь палатку.

До этого дня Капитан всегда ставил палатку сам. Андрея звал только помочь — подержать растяжку, подать колышек…

— Поставишь палатку сам, — сказал он.

Умеет ли это Андрей? Он и сам не знает. Одно дело смотреть, другое — делать. Но обсуждать и канючить он не станет, нет.

— Есть, Капитан. — И взял свернутую палатку, понес ее наверх, туда, где другие разбивали лагерь.

А вот возьмет и поставит. И никого не позовет на помощь. А вдруг ему удастся сделать это так хорошо, что Капитан скажет: «Да ты умеешь ставить палатку лучше, чем я!»

Это была мечта.

Андрей выбрал ровное, немного возвышенное место. Если ночью вдруг пойдет дождь, вода не зальет палатку. Андрей быстро собрал каркас — сколько раз видел, как это делается. Было совсем нетрудно. Ему не хотелось никого звать, но надо было, чтобы кто-то подержал каркас за крышу всего одну минуту, пока он загонит в землю колышки двух основных растяжек, передней и задней. Маму звать было нельзя — она сегодня дежурила и возилась уже у костра. Отец таскал наверх рюкзаки, свои и Профессора. Профессор рядом с костром рубил дрова. Все были заняты.

— Андрей, давай помогу. — Тетя Катя как раз пробегала мимо. — Держу, держу. Почему я люблю другим помогать, а свою работу делать не хочется? Ну почему?

В стороне тетя Марина тоже ставила палатку, ответила:

— Я тоже. Это, наверное, у всех.

Андрей справился с палаткой быстро, он натянул сверху тент без единой морщинки. А колышки сами входили в землю, их не надо было забивать — наступи на него кедой, и он мягко уходит в почву. Андрей залюбовался — такая палатка стояла аккуратная, ровненькая, сама оранжевая, а тент голубой. Раньше Андрей не замечал, какая красивая у них палатка.