Летопись
Шрифт:
– Ооо, батя. – Варя поднялась и подойдя к порогу, вытеснила отца из комнаты, задернув штору. – Я, вон, в школу пойду, детей уму-разуму учить.
–Чему?! – Хмыкнул отец уже с кухни, загремев ведром. – Как мины разминировать? Растяжки обходить? Или как шею сворачивать? Спозаранку такую чушь несёшь Варвара. Ты больше ничего не умеешь. – Вновь появился на пороге отец, просунув голову меж занавесок. – Эх, а каким светлым человеком была, а!
– А сейчас тёмным стала? Уйди, старый. Уйдите все. Видеть вас не хочу. – Обиженно буркнула Варя, вновь укладываясь в постель и укрываясь одеялом с головой. Оно едва закрывало ноги, хотя девушка
***
"Вепсы – малочисленный народ финно-угорской языковой группы, традиционно проживающий на территории Карелии, Вологодской и Ленинградской областей в России. До 1917 года его официально именовали чудью. В деревнях в бытовой русской речи также употреблялись названия «чухари» или «кайваны», которые часто имели шутливо-иронический или уничижительный оттенок.
У вепсов долго сохранялись дохристианские верования – например, в домового и обереги. Самым известным среди духов-хозяев был Хозяин леса – mecizand. Его также называют mecanuk, mecanmez’, mechiine, korbhiine. В лесу, чтобы не рассердить «хозяина», нельзя было ругаться, разорять птичьи гнёзда, муравейники, без надобности рубить деревья и кустарники.
Представление о лесе как некоем одушевлённом мире отражает и пословица «Kut mecha, muga i mecasp"a"a (mecasp"ai)» – «Как к лесу, так и от леса".
…Невысокая девушка цветном платке зажгла костёр. Языки пламени взметнулись к низкому, уже почти ночному небу. Уголки белого платья вепсянки светились в темноте, делая ее похожей на привидение. Дух озера в карельской глуши. Над многовековыми, монументальными соснами пролетела, гаркая, птичья стая и умчалась в закат.
Сегодня, наконец-то, наступило затишье и три девицы осторожно решились разжечь костер. На радость зудевшим от укусов насекомых телам и горю облепившим их комарам. Над тайгой два дня без перерыва шёл моросящий дождь, и вот насекомые не упустили возможности воспользоваться его окончанием и с радостью облепили нежные девичьи тела в потрепанных гимнастерках.
Вепсянка, девушка лет 25 со светлой косой и смешными веснушками, взяла в руки глиняный кувшин и разлила свежее молоко по жестяным кружкам. Девицы молчали. Каждая думала о своём. Варя видела их грустные лица. С вечным, материнским состраданием и поджатыми губами – у Аши, и огромными глазами – у Милы. Вепсянка что – то напевала себе под нос, отгоняя комаров сосновыми ветками. Трещали дрова в костре, тишина лишь изредка нарушалась хлопками Аши себе по лицу. Комары кусали беспощадно.
– А-а-а-ша! – Возмущённо воскликнула, отпрянув, Мила – один из хлопков пришелся ей по шее. – Нормальная, нет?
– Нормальная. – Добродушно рассмеялась Ашхен. У неё был ярко выраженный армянский акцент: она выговаривала каждое слово, низко опуская звуки. – Комар же, чего мне, смотреть, как он тебя кушает, да?
– Чирик, да? – Передразнила её Мила, потирая шею и почесывая тёмные волосы. – Тиран с Кавказа. Тьфу, ходи с тобой в разведку.
– Да ладно вам. – Улыбнулась Варя, обнажив десны
– А мне здесь нравится. – Улеглась на землю Аша, вытянув ноги в тяжёлых сапогах и поправив брезентового цвета штаны. – Вот комары только, в Ленинакане таких нет. А какие там мужчины…
– Ааа, ооо, пфф! – Округлив глаза, прыснула Мила и отмахнулась. – Остынь, Ашхен. Тебе там наверняка уже мужа нашли.
– Ну, и чего мне, на других теперь не смотреть? – Рассмеялась Аша, распустив густые, тёмные волосы. – А здесь хорошо. Север. Холодно только, а у нас тепло. Но тут все равно лучше. Воздух такой свежий, свежий…
Варя почувствовала как кто – то ударил её по лицу, со всей силы. Чем –то мягким. Аша, Мила и вепсянка исчезли. Она открыла глаза и увидела перекошенное от злости лицо младшей сестры. Та сжимала в руках Варину подушку, рыжие волосы распущены, мятое, белое платье раздувается от недавних усилий.
– Вон отсюда!!! – Истошно завопила девочка, указав на дверь. – Вон!!! Зачем ты вообще пришла?! Никто тебя не ждал, все думали, что ты сдохла!!!
Варя вздохнула и присела на кровати, опустив ноги. И что дальше? Она теперь виновата, что вернулась живая. За это воевала? Злости не было. Не было ничего, никаких эмоций. Всё осталось там, в тайге. Сестра не первая сыпала в её сторону такие проклятия. Казалась, что война кончилась, но для Вари все началось заново. Вернувшись домой, пришлось вновь стоять за себя. Теперь большинство считали, что на фронте она лишь крутила романы с офицерами и не могла вернуться "чистой". ППЖ- походно – полевые жены, так теперь нарекли Варю и ей подобных «возвращенок». Со временем ей стало все равно. Сначала такие люди казались глупыми. Просто глупыми. Потом Варя вдруг почувствовала, что они – враги. Почему нет? Она воевала долгое время. Многие пали от ее рук. У них могли остаться родственники.
Теперь они нашли ее. Теперь хотят ее смерти. Варе нужно быть начеку. Они повсюду.
Враги повсюду.
На крик из соседней комнаты выбежали отец с матерью – заспанные и перепуганные. Стрелка часов перевалила за полночь.
– Чего случилось…? – Встревоженно спросила мать, косясь на Варю.
– Ничего. – Указала пальцем сестра. – Я. Её. Ненавижу. Ненавижу, мама! Зачем она вообще вернулась?! Со мной в школе никто не общается, а теперь ещё и молодой человек ушёл!!! Письмо только прислал, не могу говорит, гулять с сестрой фронтовой профурсетки, мама!!!
– Вот беда. – Устало усмехнулась Варя. – И чего мне прикажешь делать? Пойти, в проруби утопиться?В теории.
– Я хочу, чтобы ты сдохла!!! – Кинулась к кителю сестра и яростно содрала с него все награды. – На, подавись! Тебе здесь не рады, сама это знаешь! Убирайся, к карелам своим убирайся!!! Или я сама уйду! И побрякухи свои с собой забери! – Швырнула она орден Варе в лицо.
Пашутина даже не увернулась. Она ведь совсем не защищается. Сколько ей нужно, хмыкнула Варя. Один толчок, и это тщедушное создание падет смертью храбрых. Ну, не падет, сначала. Один удар ногой в горло – и все. Эта истеричка замолчит навсегда. Никакого шума.