Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора
Шрифт:
– Нед, это ведь был грабитель, правда?
– Странно, – вдруг сказал он.
– Что именно?
– Когда я сюда пришел, в холле было темно, как у негра в желудке. Ей–богу, это окно было завешено, – он ткнул пальцем в незашторенное окно. По мере того как он говорил, предположение перерастало в уверенность. – Я ведь споткнулся. Об этот прутик. А если б тут было хоть чуть–чуть света, я б не споткнулся. Ну и дела творятся в этом доме!
– Ты мне зубы не заговаривай. Скажи, это был грабитель, ведь правда?
Он глубоко вздохнул.
– Нет, старушка. И ты сама прекрасно это знаешь.
– Не ври. Все равно не поверю!
– Не глупи, моя радость. – Он говорил очень спокойно. Глаза у него блестели в полумраке. – В жизни не думал, что я заделаюсь защитником слабых. Но ты, моя красавица… ты…
– Ну, что еще такое?
– Не выходи–ка ты одна из дому.
Лестница спускалась вниз черным колодцем. Нед положил руку на перила, будто намереваясь их расшатать.
– Я вот все решал, сказать тебе или не говорить. – Он, видимо, обдумывал теперь каждое слово. – Я терпеть не могу мораль вообще и в сексуальных вопросах в частности. Но, понимаешь, мне вдруг пришло на ум, что ситуация–то не новая. Помню, я просто умирал от смеха, когда мне рассказали, как такое же дело случилось еще при королеве Виктории.
– Да о чем ты толкуешь?
– Помнишь? Чуть не сто лет назад какого–то там лорда Вильяма убил его собственный камердинер…
– Но у бедного сэра Мориса не было камердинера.
– Если ты и впредь будешь все понимать буквально, милая, я тебя просто возьму и отшлепаю. Что, не слыхала никогда эту историю?
– Не слыхала.
– Кажется, убийство видел один человек из окна напротив. Но он не мог свидетельствовать против убийцы, потому что сам в это время был в спальне у замужней женщины и не мог ее подвести. Ну и вот, когда схватили невинного, что ему было делать? Конечно, все это миф. Убийцу в данном случае прекрасно вывели на чистую воду. Но историю рассказывают до сих пор, потому что всегда приятно послушать, как совсем запуталась добропорядочная парочка. Я всегда считал, что это дико смешно – до сегодняшнего дня.
Помолчав, он добавил:
– Не смешно. Ей–богу, не смешно.
– Нед, кто это сделал? Кто убил?
Он, казалось, был так поглощен давно прошедшим, что не расслышал ее вопроса относительно только что случившегося. Или просто сделал вид, будто не расслышал:
– Если не путаю, про это даже потом сочинили пьесу.
– Нед, ради бога, не томи душу!
– А ты послушай меня. Это важно.
Она видела в темноте его белое лицо.
– В пьесе там они присобачили такой конец – бедолага будто бы написал письмо в полицию, выдал убийцу и счел, что все в порядке. А на самом–то деле разве этим отделаешься? На самом–то деле свидетелям надо являться в суд и давать показания.
При грозном слове «суд» Ева снова стиснула плечо Неда. Но он ее успокоил. Он уже спустился на одну ступеньку. Теперь он обернулся. Их приглушенные голоса делались все тише и все отчаянней.
– Не бойся. Тебя не впутают. Уж я постараюсь.
– Ты не скажешь полиции?
– Я никому не скажу.
– Но мне–то скажи. Кто убил?
Он высвободил плечо и спустился еще на ступеньку. Он пятился, держась левой рукой за перила. Его лицо, белым пятном с блестящей полоской зубов, постепенно отступало во тьму.
В мозгу Евы мелькнула мысль до того безобразная, что объяснить ее можно было только нервным перенапряжением.
– Не надо, – сказал он (вечно он читал ее мысли!). – Не терзайся. Не думай, что это кто–то из домашних, за кого бы тебе стоило волноваться.
– Честное слово?
– Да, – ответил он. – Именно.
– Ты нарочно меня мучаешь?
Нед говорил совершенно спокойно.
– Наоборот. Я хочу от всех ударов защитить тебя мягкой ватой. Ты и так в нее закутана. Твои поклонники за этим следят. Только боже ты мой! В твои годы, да и с твоим опытом пора бы излечиться от этой сопливой доверчивости. Ну да ладно, – он глубоко вздохнул. – Рано или поздно ты все равно узнаешь…
– Говори же!
– Когда мы смотрели на эти окна в первый раз… помнишь?
Как ни старалась она вытеснить страшное видение, оно все возвращалось. Нед смотрел на нее, а у нее перед глазами снова всплывал большой секретер у левой стены, и сэр Морис с лупой в руке, каким она видела его столько раз до того, как голову его одела кровавая шапка.
– Когда мы смотрели туда в первый раз, я сказал, что, по–моему, там со стариком еще кто–то. А кто, я не разглядел.
– Ну?
– А во второй раз, когда уже горел верхний свет…
Ева тоже спустилась на одну ступеньку. Она вовсе не собиралась его толкать. Но, к несчастью, тут–то и заверещал полицейский свисток.
Свисток надсаживался внизу, на улице, призывая полицейских со всей округи на место убийства – ловить несуществующего грабителя.
Визг свистка снова взмыл кверху, врываясь в открытые окна. Вздрогнув от резкого звука, Ева ощутила лишь одно: неудержимое желание подтолкнуть Неда к выходу, поскорей избавиться от опасности, вытолкав его за дверь. Руки ее лежали на плечах Неда, и она его подтолкнула.
Он не успел даже крикнуть. Он стоял спиной к лестничному колодцу, левой рукой едва держась за перила, и пятки его выступали за край ступеньки. Он отпустил перила, пошатнулся, злобно выругался и шагнул вниз, как раз на злополучный прутик. Она еще успела разглядеть потрясенное, нелепое выражение его лица, а через секунду он уже летел вниз.
Глава 5
Шум, произведенный телом, пролетевшим шестнадцать ступенек крутой лестницы и шлепнувшимся внизу головой об стенку, казалось бы, может сотрясти весь дом.
Но Ева потом вспомнила, что шума почти и не было. Может быть, она ожидала куда большего грохота, а может быть, ее просто оглушил шок. Между тем моментом, когда Нед полетел вниз, и тем моментом, когда она, задыхаясь, склонилась над ним, как ей показалось, прошла всего лишь доля секунды.
Она не замышляла никакого зла. И ей в голову не приходило, что такую хорошенькую, милую женщину, сочетающую прекрасные манеры с более чем достаточной привлекательностью, вообще можно заподозрить в зловещем умысле. Она, разумеется, чувствовала, что живет под угрозой скандала. Но никогда не пыталась разобраться в том, по какой причине эта угроза неотступно висит над нею.