Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого
Шрифт:
Подойдя к демонтированной плите, что служила ему кроватью, Дариил взял масло с куском ткани и начал полировать лезвия топора.
— Большинство воинов Первого легиона отдают предпочтение мечу, — сказал Лев. Рядом с глянцевитым керамитом его наголенников трепетало силовое поле меча примарха. — И терранцы, и калибанцы. Это одна из многих вещей, которые объединяют два наших мира. — Отключив генератор оружия, он взял клинок могучего меча левой рукой, после чего поднял его к груди, держа на ладонях. — В феодах Старой Земли меч считался благороднейшим оружием. Любой мог сделать копье или топор лесоруба, но меч? Для его создания требовался очень искусный ремесленник, а научиться владеть таким оружием было сложно.
— У топоров тоже могут быть имена, сир. Ваш брат Феррус дал имя своему молоту.
Лев улыбнулся. Если бы Дариил не знал своего владыку так хорошо, то не заметил бы этой улыбки.
— Феррус всегда предпочитает быть исключением, сын мой.
Положив топор на плиту-кровать, Дариил взял полотенце с полки над собой и повесил его на плечо. Теперь, когда Темный Ангел прекратил упражняться, по его коже забегали мурашки от холода, поэтому он подошел к балистрарию, чтобы закрыть ставни. Лев будто даже и не двигался, однако каким-то образом вдруг возник рядом с Дариилом. Если бы легионер был смертным и мог испытывать страх так же, как и простые люди, то наверняка выпрыгнул бы из собственной кожи. Отец без каких-либо видимых усилий преодолел сверхчеловеческую мощь своего сына и не дал тому закрыть ставни, после чего окинул взглядом черное полотно бурлящего ночного океана. Здесь, у подоконника, Дариил гораздо лучше слышал шум водной стихии, нежели во время упражнений в своей келье, и отчетливее ощущал запах соленой воды. Он совсем не походил на ядовитую пыльцу и сырое тепло разлагающихся растительных остатков, однако в воздухе витала неиспорченная живость, напоминавшая Темному Ангелу о лесном доме. На мостах Шейтансвара, что вели обратно к материку и Марипозу с его бледным приглушенным свечением, горели редкие крошечные огоньки. Где-то среди скрытых во тьме и дожде турелей раздался резкий каркающий вопль чайки.
— Мать, — задумчиво произнес Лев, смотря поверх плеча Дариила. — Прислушайся к ней, сын мой. Услышь, как она пытается отвлечь наше внимание от своего гнезда.
Интуиция всегда помогала Льву обращаться с животными, он понимал их мысли и слабости, что не всегда демонстрировал по отношению к людям. Однако Дариил, по своему обыкновению, задумался: возможно, все не так, как кажется, и подобное впечатление создает своеобразная манера речи примарха?
— Ее гнездо тут, прямо под карнизом, сир. Мне следовало убрать его, чтобы освободить место для дальнейших усовершенствований, но…
Он глубоко вздохнул и посмотрел в балистрарий. Темный Ангел не был уверен, поймет ли его повелитель.
Даже спустя полтора столетия после отбытия из своего родного мира Дариил сохранял привычку шагать в стенах собственной крепости, облачившись в полный комплект доспехов, и часто реагировал на неожиданные звуки так, словно их издавал крадущийся хищник. Ему казалось, что он никогда не приспособится к окружению, где царит абсолютная безопасность и можно ходить без оружия и брони, к месту, где каждая, даже самая крошечная форма жизни не стремится во что бы то ни стало причинить ему боль. Но теперь он стоял в своей келье без доспеха и оружия. Возможность сохранить жизнь невинному созданию дарило кастеляну истинное чувство удовлетворения, и в такие моменты ноша, взваленная Императором на первых Его ангелов, казалась не столь тяжелой.
— Чем я могу услужить вам, сир? — спросил он после того, как вопли чайки прекратились.
Все
— Ты уже довольно потрудился, — тихо сказал Лев. — Сам Дорн не справился бы лучше.
Дариил выпрямился. Лев нечасто одаривал кого-то своей похвалой и уж тем более не делал это просто так. Из уст Повелителя Первого она всегда была заслуженной.
— Благодарю вас, сир.
Во внутреннем дворе раздался глухой, но громкий хлопок. Внезапно оживший боевой горн согнал опасливых морских птиц с их насестов, и те, пронзительно крича, улетели в дождь. Лев внимательно посмотрел вниз. Рыцарь и его повелитель слушали, как вдалеке капли дождя ударяются о броню титана.
— Разведывательная манипула Легио Оседакс. Ты серьезно отнесся к моему разрешению пользоваться полной свободой в своих действиях.
— Я бы реквизировал еще больше, но на этих островах мало свободного места.
— Ты хорошо поработал, Дариил.
— По вашему запросу я понизил статус муспельских милиционных полков и назначил им функции вспомогательной поддержки, а также сменил наши собственные подразделения ауксилии и разместил по всей крепости части легиона.
Лев вновь замолчал, и Дариил присоединился к своему владыке в его задумчивом безмолвии, вглядываясь в дождь и слушая низкое клокочущее ворчание черного океана. Темный Ангел испытывал какую-то неясную тревогу, но это естественно, когда находишься в присутствии примарха.
— Могу я задать вам вопрос, сир? — произнес Дариил, когда тишина между ними уже грозила стать бездной.
— Спрашивай.
— Зачем мы здесь?
— Чтобы защитить этот мир?
— От кого?
— От врага, который уничтожил бы его даже без битвы, если бы мы не прибыли. Большего я тебе сказать не могу, однако это мир Империума, сын мой. Он должен выстоять против любого, кто нападет на него. Планету нужно защитить.
Дариил мысленно поморщился.
— Название «Муспел» означает «Жатва», сир. Вы знали?
— Да.
— Данный сектор сегментума Ультима полнится останками погибших человеческих цивилизаций. Судя по их уцелевшим письменным записям, у как минимум девятнадцати систем, включая эту, имелся общий корневой язык. — Лев промолчал, и Дариил решил, что у примарха нет замечаний. Он пожал плечами. — Великий крестовый поход обнаружил лишь города-кладбища и древние письменные материалы. В годы, предшествующие последнему ксеноциду, я изучал их вместе с орденом Летописцев и единомыслящими братьями из Пятнадцатого. До сих пор сложно сказать, что случилось с этими цивилизациями. Они будто просто сгинули.
— Ты видел, как Механикум выровнял поверхность Плача, чтобы получить пригодную для использования взлетно-посадочную полосу? — спросил Лев, меняя тему разговора. Или не меняя. В случае с Повелителем Первого трудно было сказать наверняка.
— Да, сир.
— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему у жителей планеты не имелось своей до прихода Империума?
Дариил замолчал, обдумывая услышанное.
Лев улыбнулся так, словно, воздержавшись от ответа, случайно навел своего сына на правильную догадку. Свет далеких люменов Шейтансвара отражался от белых зубов примарха.
— Продолжай свои приготовления, сын мой.
Он развернулся, чтобы уйти.
— Как долго мы собираемся стоять гарнизоном в этом мире, сир?
Лев оглянулся:
— Столько, сколько потребуется.
— Есть и другие сражения, которые нужно выиграть.
— Они важнее?
Дариил на мгновение замешкался, но затем кивнул.
— Однажды мой отец посчитал необходимым напомнить мне, что все битвы равны, разница лишь в том, как мы предпочитаем изображать их. Взгляни туда. — Примарх повернулся обратно к серым горизонтам. — Опиши, что ты видишь.