Лев Иудеи
Шрифт:
— Ладно, — сказал он. — Поступайте по своему усмотрению, но держите меня в курсе происходящего.
Главная трудность заключалась в том, что Назир, как это явствовало из его слов, собирался идти один. Поэтому он не говорил, куда пойдет, и группа и Натан могли только догадываться. Но куда бы он ни отправился, он должен застать женщину на месте, чтобы у него не возникло сомнений в случайности их встречи, не то он заподозрит ловушку.
— Я пойду около девяти, — сказал Назир. — Не мог бы ты сегодня переночевать в отеле? Я бы не хотел, чтобы мне кто-нибудь мешал.
— Да, да, конечно.
— Вот тебе на расходы, — сказал Назир, очевидно вручая Халиму приличную сумму денег, ибо тот рассыпался в благодарностях.
— Проводить тебя до города?
— Нет, нет, — рассмеялся Назир. — Я возьму такси.
В восемнадцать ноль-ноль первый номер отрапортовал Натану:
— Я все устроил, женщина будет ждать его там, куда он направится.
— Каким образом? — удивился Натан.
— Вечером в это время, чтобы добраться от Пирея до пригородов Афин, необходимо полчаса, — сказал первый номер. — Незадолго до восьми часов я собираюсь закрыть улицу Кумундуру, где живет Халим, для всех такси. За полтора квартала от его дома у нас будет свое такси. В нем будет наш человек, который скажет водителю, что ждет друга. Как только он увидит Назира, то сразу же отпустит такси, сказав, что больше не будет ждать. Это такси будет единственным, и Назир должен остановить его. Таким же способом мы будем держать второе такси.
— Зачем?
— Наши так называемые пассажиры установят маленькие «жучки» в обеих машинах. Какие-нибудь простые штучки, которые можно сунуть под сиденье. Таким образом мы выясним, куда едет Назир. Затем мы вызовем по радио женщину, которая будет ждать где-нибудь в центре Афин, назовем ей адрес, и она будет там раньше его. Остальное ее дело.
— Почему бы вам не взять пару такси и не посадить своего человека за руль машины, где он будет ехать, вместо того чтобы перекрывать улицу и все такое?
— Где я возьму такси, которым может управлять мой человек? Да и какая беда, если я перекрою пару улиц?
— Ладно, ладно, но что, если он сойдет с такси и пойдет дальше пешком?
— Мы все равно проследим за ним и доставим женщину на место. Может, это будет не так чисто сделано, но все равно должно сработать.
Натан был вполне удовлетворен ответом.
— Сейчас я должен идти на совещание, — сказал он, — но я обязательно вернусь, чтобы узнать, что у вас там происходит.
— Извините, — сказал первый номер, — но считается нежелательным, чтобы вы поддерживали прямой контакт с кем-то из моих людей. Я не смогу извещать вас обо всем происходящем. Почему бы вам не отдохнуть эту ночь? Я сделаю все сам.
Натан колебался, ему не хотелось уходить на ночь, но в глубине души он знал, что первый номер прав.
— Пусть будет так, — наконец согласился он.
— Спасибо, — ответил первый номер.
Вскоре после этого разговора прибыл пятый номер. Этот большой, тяжелого сложения человек был в отвратительном настроении. Он сбрил бороду, которой очень дорожил, и, как оказалось, совершенно напрасно, потому что его все равно заменили на девятый номер.
— Я ухожу на ночь домой, — предупредил его Натан. — Вернусь завтра утром, но если случится что-нибудь важное, звони мне домой в любое время ночи. И обязательно сообщи, если Назир вернется обратно на квартиру.
Направляясь по новой дороге к перекрестку Глилот, Натан думал об отряде «Кидон». Как странно устроен мир, размышлял Натан, проезжая мимо большого спор тивного центра, возле которого было запарковано множество машин. Здесь люди развлекаются, играя в теннис, там группа смелых людей, рискуя жизнью, расставляет сети для поимки человека, который еще не знает, что обречен на смерть. В бытность свою морским пехотинцем, Натан возвращался с заданий, потеряв кого-нибудь из своих друзей, только для того, чтобы обнаружить, что и улицы Тель-Авива отнюдь не безопасны. Странное чувство, когда живешь как бы в двух мирах и не знаешь, к какому из них ты принадлежишь. Он был все еще погружен в свои мысли, когда поставил машину на основную стоянку около гостиницы загородного клуба, одной из нескольких, где Моссад снимала для своих людей номера.
Он постоял несколько минут у входа в один из двухэтажных корпусов, глядя, как медленно по земле расползается тьма и как еще сияет безоблачное небо вдоль горизонта. Только бы совещание не затянулось, подумал он. Этим вечером он должен был ужинать со своей бывшей женой Ханной, по которой очень скучал. Но предвкушение ужина было отравлено беспокойством о том, как будет проходить ночная операция в Афинах. И во всяком случае он был не в настроении слушать обычную на всех совещаниях галиматью.
Натан нажал кнопку звонка. Кто-то посмотрел в глазок, это, как оказалось, был Муса, который и впустил его в дверь.
— Ну, ты у нас сегодня просто пижон, — усмехнулся Муса, глядя на его блейзер и галстук. Натан был известен в Моссад своим пристрастием к тенниске и джинсам.
Натан улыбнулся в ответ.
— Я сегодня ужинаю с Ханной.
— Зачем ты объясняешь это мне? По мне, так ты мог бы быть и в смокинге. Чем бы дитя ни тешилось… — Натан последовал за Мусой в жилую комнату, где уже находились Амир и Марк; оба очень интересовались, как подвигаются его дела.
Вручив Натану банку с пивом, Марк жестом пригласил его сесть.
— Мы здесь одни? — спросил Натан, показывая на лестницу, которая вела в спальню на втором этаже.
— Конечно. Не беспокойся, — ухмыльнулся Муса. — Возможно, попозже к нам и присоединится один гость, но у нас еще много времени до его прихода. Итак, расскажи нам вкратце, что случилось за последнее время, с этого мы и начнем наше обсуждение. Натан рассказал обо всех происшедших событиях, намеренно не углубляясь в подробности, ибо собравшихся не интересовали мелкие тактические ходы.
— Следующий наш шаг будет зависеть от того, чего мы сумеем добиться сегодня. Таково положение дел, заключил он.
— Ну что ж, — Муса говорил с полным ртом земляных орехов, — как будто бы все в порядке.
Продолжая жевать, он достал большой светлокоричневый конверт из ящика шкафа.
— Возможно, эти фото заинтересуют тебя.
Окончательно дожевав орехи и вытерев рот тыльной стороной руки, он вручил снимки Натану. Натан вытащил из конверта снятую на открытом воздухе фотографию, несколько минут ее рассматривал, а затем произнес: