Лев пустыни
Шрифт:
Жанна не верила своим ушам.
Это она-то не красавица? Она, самая прекрасная дама Гиени? Похожая, по словам мужчин, на «Мадонну с гранатом» флорентийца Ботичелли? Божественная Жанна?!
Они тут точно все сошли с ума!
Ну правильно, так оно и есть… Раз уж толстая низколобая Жаккетта ходит в красавицах! Мир полоумных. Бежать отсюда, бежать!
А Абдулла этот вообще бесноватый – какого-то папу упоминает. Покойника. С красным одеялом.
Пресвятая Дева, защити и огороди меня от безумия этих людей!
– Дурак! –
– Госпожа Жанна красивая! – попыталась восстановить справедливость Жаккетта, хотя ее никто не просил вмешиваться.
– Как же, поверил он! Ты у нас здесь красавица! – зло бросила оскорбленная Жанна. – Брови в палец толщиной, лба и на ширину ладони нет, глаза за намазанной чернотой не видно, задница в дверь не пролазит! Ангел небесной красоты!
Тут уж не выдержал и вступился за любимицу Господина Абдулла, было собравшийся уйти, чтобы не ронять лицо в споре с женщиной.
– Да! Хабль аль-Лулу – госпожа среди красавиц! – отрезал он. – Господин сильно любит ее синие глаза, ее тугой, как индийский лук бровь, круглый, как луна лицо! Женщина должен быть мягкий, как новорожденный барашек, а не греметь костями, как вредный госпожа.
Жанна только вздернула нос.
– Какой настоящий мужчина будет любить госпожу, если лицо у госпожи лысый, как у рыба, да простит меня Аллах!
– Госпожа Жанна не лысая! – простонала в отчаянии Жаккетта, не зная, как же примирить обе стороны.
– Полулысый рыба! – поправился Абдулла, любивший точность. – Ты прав, сзади волос немного есть.
Жанна с рычанием схватила подушку и швырнула в Абдуллу. И потянулась за следующей.
Пришлось нубийцу с Жаккеттой ретироваться, оставив Жанну кипеть в одиночестве.
А Жанна окончательно уверилась в мысли, что попала в мир безумных.
Жаккетта – красавица, она, Жанна – нет!
Ну, о чем еще можно говорить?
Корове ясно, су-мас-шед-шие!
От расстройства у Жаккетты вылетели все мысли по поводу Абдуллы и моря. Зато пришли на ум другие.
Она попросила нубийца показать ей поближе какого-нибудь верблюда, из числа тех, что привели люди шейха и находящихся теперь в стойлах. Одна подойти к ним Жаккетта боялась.
Абдулла охотно согласился. Ему тоже нужно было заняться каким-нибудь спокойным делом и прийти в себя.
Если во Франции, где был другой, по мнению Абдуллы перевернутый с ног на голову, мир, возможно было все, то здесь, на правильной земле, выходкам Жанны не было места. Она вела себя не по правилам. Это сбивало Абдуллу с толку. Ну что такого, если бы французская графиня принялась бы за рукоделие? В своем мире она тоже много времени должна была отдавать вышиванию всяких ненужных вещиц. И почему она так обозлилась?
Верблюд Жаккетту очаровал.
И даже потеснил в сердце место шейха. Шейх, в сравнении с верблюдом, проигрывал в экзотичности.
Жаккетта восхищенно смотрела на его (верблюда, конечно) длинную шею, невозмутимую удлиненную голову, надменные полуприкрытые глаза.
Тонкие, с массивными коленями и широкими копытами ноги поддерживали невиданное горбатое тело. Верблюд что-то жевал. Весь он был невозможный и страшно интересный.
– Такой широкий копыто помогает ходить по сыпучим пескам, – объяснял Абдулла. – А в горб он кладет запас еды. Может долго не кушать. Он любит жевать колючки. Видишь – на коленкн мозоль? Так он может лежать на горячем земле.
Жаккетта набралась смелости и погладила теплый бурый бок.
Пока она и так, и этак разглядывала верблюда, Абдулла неслышно куда-то ушел. Потом вернулся.
– Хабль аль-Лулу! – сказал он над ухом Жаккетты.
Ой! – испугалась Жаккетта. – Что?
– Хочешь покататься на верблюде? Господин разрешил! – засмеялся Абдулла.
Повинуясь Абдулле, верблюд неторопливо опустился на колени. Абдулла сам закрепил на нем составленное из деревянных частей седло, покрыл его расшитой попоной и подвел Жаккетту.
Повизгивая от страха и восторга, Жаккетта забралась на седло, и вцепилась в переднюю луку.
Верблюд неторопливо поднялся и Жаккетта, неожиданно для себя, взмыла над миром.
Где-то далеко внизу остался двор, Абдулла, держащий поводья.
Нубиец повел верблюда по двору.
Жаккетта качалась в седле в такт шагам, и сердце ухало то вверх, то вниз. Жаккетте казалось, что макушкой она задевает тучи.
– Тебе нравится, Хабль аль-Лулу? – спросил Абдулла.
– Очень! – кивнула Жаккетта. – Только упасть боюсь.
– Не бойся, она смирный! – успокоил ее Абдулла.
Он подвел верблюдицу к стойлу.
Когда Жаккетта слезла с седла, она еще раз погладила теплый верблюжий бок.
– Под колыхание шагов верблюда Аллах посылает в головы хорошие стихи, – сказал Абдулла. – Вот так мы ездим по пустыне. Если ты в таком восторге, то Господин может подарить для ты верблюда. Красный или белый. Какой хочешь.
Собственный верблюд! Сердце Жаккетты забилось от нахлынувшего счастья и шейх опять отвоевал в нем прежние позиции.
ГЛАВА XI
Жаккетта готовилась к встрече с Господином.
Уже и индийские футляры красовались на груди, и шелк шальвар окутал бедра, осталось только убрать волосы. Жаккетта благоухала розовым маслом так, что в соседней комнате Жанна демонстративно зажимала нос платочком. Не потому что ей не нравилось, а просто из вредности.
В этот момент в комнату вошел Абдулла, разодетый, как султан. В руке он держал маленькую коробочку.
– Хабль аль-Лулу! – заявил он. – Ты приготовься радоваться.