Level Up 2. Герой
Шрифт:
Пока эти уверовавшие в свою безнаказанность мерзавцы препирались и перешучивались, моя «Сила» достигла десяти пунктов, что позволило открыть вторую героическую способность. Остальное время ушло на чтение описания навыка, способ активации и продумывание посекундного плана действий.
– И? – недоумевает рассматривающий картину чиновник.
– Ты больше не охотник, олень! – одними губами произношу я, мысленно активируя героический навык.
Скрытность и исчезновение!
«Бум-бум-бум», – слышу биение
Пятнадцать секунд – кувырок назад, я вскакиваю на ноги, в два прыжка достигаю камина и подхватываю замеченную там ранее кочергу. Они еще смотрят на картину, силясь увидеть какой-то потаенный смысл, но его там нет, и смотрят они не туда!
Десять секунд – кочерга, описав крутую дугу, опускается на бугристый затылок Шипы и проламывает ему череп, вдавливая осколки костей в мозг. Наркоман падает замертво, и ствол валится из его рук.
Девять секунд – остальные оборачиваются на шум, и недоуменно крутят головами, не увидев меня на прежнем месте. Лишь Вика продолжает сидеть в той же позе, боясь оглянуться и увидеть самое страшное. Мысленно она, наверное, уже хоронит меня.
Шесть секунд – лицо Лучка искажается в жуткой гримасе, но вопль застревает в глотке, когда я вбиваю его обратно вместе с ржавыми зубами. Он еще валится на спину, когда я успеваю нанести два коротких злых удара, чтобы наверняка. Мои связки стонут от быстроты и резкости движений, едва не разрываясь от заемной, несобственной, силы и скорости движений.
Две секунды – подбираю выпавший из рук Шипы ствол, который на глазах шокированного полковника поднимается в воздух и подлетает, обогнув Вику, к его лицу. Я твердо, но нежно откидываю любимую в сторону, и, последнее, что видит в своей жизни этот насильник в погонах, это расцветшую на кончике дула огненную вспышку. Не слухом, но сердцем чувствую, как вскрикивает Вика. Потерпи, родная.
Гречкину прилетает рукояткой в лоб, когда я уже проявился в видимом спектре – действие навыка закончилось. Удар такой силы – спасибо бафам, – что у него лопаются сосуды в глазах, вижу это отчетливо. Он опрокидывается и теряет сознание. Голова безвольно склоняется набок.
Кидаюсь к Вике и прижимаю ее к себе. Она что-то мычит, кося глазами куда-то вниз. Аккуратно, но резко сдираю скотч с ее рта. Она поднимает руки:
– Сейчас, сейчас, родная… – шепчу я.
Нож нахожу на полке шкафа. По пути проверяю пульс у наркоманов – оба мертвы, и система идентифицирует их как трупы. Димедрола можно не проверять, с такой дырой в затылке не живут. А вот Гречкин еще дышит.
Перерезаю скотч на Викиных руках. Она гнет кисти, разминает запястья, а потом обнимает, ревет белугой и плачет навзрыд. Меня самого трясет, и я тоже не выдерживаю, давая волю чувствам. «Ярость» и «Праведный гнев» уходят, оставляя меня с Викой и слезами, которые я не в силах сдержать.
Меня поражает выдержка Вики – она не задает вопросов, не бьется в истерике, не требует объяснений. Моя женщина, кажется, понимает, что пока не время и не место. Еще ничего не конечно, и непонятно,
– Давай оденемся, – шепчет Вика, отстраняясь. – Я поищу, во что. А ты смотри, чтобы этот, – она показывает на чиновника, – не сбежал.
– Постой. Возьми, мало ли, – я протягиваю ей пистолет. – Он снят с предохранителя, аккуратнее с ним.
Пистолет Макарова модернизированный
Огнестрельное оружие. Калибр: 9 мм.
Прочность: 76 %.
Она с опаской берет ствол, пару секунд разглядывает его, задумчиво смотрит на Гречкина и оставляет нас наедине. Пока ее нет, я нахожу скотч и связываю мстительному гаду руки и ноги. Остатками ленты обматываю голову, заклеивая ему рот и глаза, оставив открытым только нос, чтобы дышал. Света он больше не увидит.
Вскоре Вика возвращается, уже одетая в свой деловой костюм, в котором ходит на работу, но босая – туфли, как и свою сумочку, она держит в руках.
– Сходи, умойся, там есть умывальник, – говорит Вика. – На тебя смотреть страшно. Фил, что они с тобой делали? Ладно, запах гадкий, но ты как будто грязевые ванны принимал.
– Сеанс грязевых ванн, скажу прямо, затянулся… – пытаюсь отшутиться, но сам внимательно наблюдаю за ее реакцией.
Обнимая, я заляпал ее, но сейчас она в порядке – все смыла. Вика едва заметно улыбается уголком рта, но я вижу тревогу в ее глазах. Боже, как она может думать обо мне в такой момент? После всего, что эти твари чуть с ней не сделали…
В прихожей нахожу умывальник, рулон бумажных полотенец и наспех стираю с себя грязь. Потом мою руки, лицо, шею, и подставляю голову под струю холодной воды, наблюдая, как стекающая в раковину чернота постепенно светлеет, а крупинки земли оседают на стенках.
Тем же бумажным полотенцем обтираюсь, не экономя рулон, после чего возвращаюсь к Вике. Она сидит за столом в другом конце комнаты, подальше от дивана с отключившимся Гречкиным.
– Фил, оденься пока в это, – она протягивает мне добытое из хозяйского гардероба.
Натягиваю охотничьи штаны, свитер с высоким горлом, шерстяные носки, ноги обуваю в высокие берцы. Они немного жмут, но терпимо.
Сажусь рядом.
– Расскажи, что произошло?
– Вчера приехала к тебе после работы. Ты не открываешь…
– А ключи ты отказалась брать…
– Да-да, так что стояла на площадке и звонила тебе. – Ее взгляд затуманивается, и она бесстрастно, рублеными предложениями, рассказывает дальше. – Ты не отвечал. Я решила, что что-то случилось. Забеспокоилась. Спустилась вниз. Твой сосед – какой-то старик – сказал, что сидит здесь давно, но тебя не видел. Я пошла в твой фитнес, нашла тренера по боксу. Он подтвердил, что ты был, но давно ушел. Все это время я продолжала тебе звонить. Не знала, что еще делать. Набрала Киру, но она сказала, что с тобой не говорила и не виделась. Она распереживалась, но тут от тебя пришла эсэмэска.