Левый берег
Шрифт:
— Все просто. Ваши люди оставляют оружие там, где они находятся и по одному выходят в центральную дверь. Затем их обыскивают и строят перед входом. Я скажу им пару слов — и все, до свиданья.
— Что ж, тогда давайте начнем.
— Да я только "за", — ответил боец, поднял правую руку, согнутую в локте и показал три пальца.
Из темноты, оттуда, где были расположены подсобные строения, появились три бойца. На их лицах были все те же платки, на рукавах — повязки, только вот одеты они были в обычную гражданскую одежду. В
Один ловко кинул автомат командиру, тот на ходу поймал его. Бойцы приблизились к входу и стали от него по обе стороны. Автоматы — у живота, ноги — на ширине плеч, в глазах — решительность. У одного в руке зажата граната без чеки, втора рука — на спусковом крючке. Автомат — на ремне через шею. Не шути!
— Начинайте, майор, — потребовал боец.
— Отдел, слушай мою команду! — крикнул Шепелев. — Оружие оставить там, где стоите. Выходить по одному. Руки — на затылок. Без провокаций. Рядовые — первые. Офицеры — последние.
В дверях показался перепуганный пацаненок-рядовой. Он встал прямо в дверях и озирался по сторонам, глядя то на майора, то на боевиков.
— Ну чего стоишь? — один из бойцов перекинул автомат на плечо, подошел к милиционеру, взял его за рубашку и грубо прислонил к стене.
Обыск длился недолго.
— Повернись, — потребовал боевик. — "Ксива"!
— Что, простите? — промямлил парень.
— Удостоверение, говорю, давай!
Отобранный документ ту же был брошен под ноги пленного.
В руках сверкнула сталь.
— Да не боись ты, сопляк, — говорил боец, глядя на перепуганного до смерти милиционера и срезая с его формы погоды и знаки различия.
— Стой смирно! — Боевик, нагнувшись, разрезал на туфлях шнурки и, развернув парня, потребовал. — Ремень.
— Зачем? — упавшим голосом спросил милиционер.
Ответом был удар рукоятью ножа в нос. На рубаху брызнула кровь, которую милиционер безуспешно пытался остановить руками. Тем временем боевик расстегнул и вытащил ремень и разрезал форменные штаны сзади. Они тут же начали падать, и рядовой вынужден быть схватить их руками. Боевик взял его за шиворот, отвел на несколько метров вперед, так чтобы он находится в зоне видимости других бойцов, и поставил на колени.
— Руки за голову! Смотреть вниз! Вот так и стой. И не напрашивайся больше!
— Офицерам хоть штаны не режьте… — попросил Шепелев.
— Ну ладно. Но вот с погонами и шнурками, Григорий Алексеевич, хоть убейте, придется расстаться, — добродушно ответил командир.
Настроение у него явно поднялось.
— Извольте… — хмуро бросил майор.
Он сорвал с себя погоды, присел на корточки и начал развязывать и вынимать шнурки…
Милиционеры по одному выходили из здания, и процедура повторялась. Когда число стоящих в три ряда на коленях пленных приблизилось к десяти, откуда-то появились еще пятеро боевиков. Двое встали позади милиционеров наперевес
— Я — последний, — сообщил рыжий капитан, становясь на колени в конце строя. — Там только "тяжелые". В больницу бы их…
— Отвезем, я же сказал, — ответил командир.
Он подошел к пленным и громко произнес:
— Товарищи милиционеры. "Краинский народный фронт" начал народную революцию с целью свержения правительства и создания на территории центральных и восточных областей Краины независимого и дружного с Россией краинского государства. Вопросы обеспечения правопорядка временно берем на себя мы. Вам надлежит проследовать домой, не препятствовать деятельности новых органов власти и не выполнять преступных приказов своего бывшего руководства.
Милиционеры хранили гробовое молчание. Пока боец выступал с речью, с разных направлений к зданию подходили боевики.
"Двадцать — двадцать пять примерно… — отметил про себя майор. — Но вооружены-то! Как на войну".
У троих в руках были пулеметы, у некоторых за спиной — "Мухи". Почти у каждого — по три-четыре гранаты. В основном, "РГД-шки". Один даже нес на плече "цинк" с патронами.
К дверям подъехал желтый "Дельфин", в который стали заносить тяжело раненых. Легкие тоже подошли к автобусу и начали грузиться.
— Впрочем, — продолжил командир, оглядев строй, — если кто-то из Вас захочет присоединиться к нашей борьбе, может подойти к зданию центрального УВД завтра к пяти вечера. Адрес Вы знаете. Новая народная власть не забудет тех, кто в трудные минуты ей помогал. А сейчас — прощайте, господа. Вы свободны.
Милиционеры начали подниматься и, держа руками штаны, расходиться группами по три-четыре человека, беспокойно оглядываясь на изуродованное здание и боевиков.
Видимо, где-то далеко, судя по всему со стороны центра, раздавались глухие звуки боя.
— Что это? — спросил Шепелев у командира.
— Надо думать, это кончают тех, кто оказался глупее вас, — был ответ.
— Для "жмуриков" места хватит? — крикнул высокий крепкий боевик в темноту автобусного салона.
— Хватит. Грузи, — глухо ответил кто-то.
— Первый, Первый! Пятый на связи, — проговорил командир в большую, навороченную, явно дорогую рацию.
— Слышу Вас, Пятый! — после недолгого шипения откликнулся мужской голос. — Докладывайте.
— Мы проводили гостей! Еда была не очень вкусная, но отравившихся нет. Повторяю — отравившихся нет. Теперь мы свободны. Как поняли?
— Вас понял. Проводили гостей. Поздравляю Вас, Пятый. От имени командования выражаю Вам благодарность. Действуйте по плану. Как поняли?
— Вас понял, первый. Действую по плану. Отбой.
"Зачем он при мне, — подумал Шепелев. — Или отпускать не собирается? Или хочет показать, как у них все организовано? Так я и без этого понял".