Лейтенант Магу
Шрифт:
— Не могу. Я ведь и не знал их никогда.
— Но как-то же вы к ним обращались?
— Да как обычно, «эй, ты». А в чем, собственно, дело?
— Пытаемся хоть кого-нибудь из них найти. Они-то смогут подтвердить вашу невиновность?
— Безусловно, — заверил ротмистра Алекс.
— В таком случае, укажите, где их можно найти.
— Указать не могу, а показать — пожалуйста. Проедем с вами по деревням, я вам покажу…
— Не получится, — прервал лейтенанта Крыжопуло, — приказано вас в тюрьме держать неотлучно. А унтер ваш, как его, Фелонов, может, он сможет вас заменить?
Лейтенант
— Это вряд ли, с проводниками я всегда сам договаривался.
— Очень жаль.
Похоже, ротмистр искренне расстроился. Алекс тоже состроил скорбно-сочувствующее выражение на лице.
— Ладно, тогда ступайте обратно в камеру.
— А протокол подписать?
— Так ведь это не допрос был, а так, беседа. Теперь под протокол я вас допрашивать могу только в присутствии вашего адвоката.
Все-таки обманул толсторожая скотина! В такие юридические тонкости Алекс посвящен не был. То есть, пока Животовский-Пони из Червонодара не вернется, он мог вообще рта не раскрывать!
— В таком случае, я тоже до возвращения господина Животовского от бесед с вами воздержусь.
Больше в этот день Алекса никто не беспокоил.
Сутки спустя в тюремном коридоре началась какая-то суета, потом несколько раз хлопнули двери камер, а затем кто-то начальственным голосом начал на кого-то орать, временами прерываясь, видимо, для того, чтобы выслушать оправдания. Постепенно начальственный крик приближался к камере лейтенанта. Наконец лязгнул запор и дверь открылась.
— Безобразие! Вы кодекс законов Руоссийской империи хоть раз в жизни открывали?! Еще бы заложников взяли!
В камеру ввалился раскрасневшийся от крика и возмущения солидный мужчина в черном с серебром прокурорском мундире. За его солидной спиной скрывался подполковник Дережицкий, которому все эти претензии и были адресованы. Еще дальше мелькнула рожа ротмистра Крыжопуло, остальная часть свиты в камеру не поместилась, оставшись в коридоре. Алекс поднялся с нар торопливо застегивая изрядно помятый мундир.
— Господин лейтенант Магу?
— Так точно!
В прокурорских чинах Алекс разбирался неважно, но судя по узким серебряным погонам с одиночными орлами и лампасам на брюках, перед ним был чин соответствующий генеральскому.
— Окружной прокурор Штангельмихель, — представился вошедший. — Ваш адвокат сообщил мне о многочисленных нарушениях, допущенных следствием, а я их здесь нашел еще больше. Это правда, что вас длительное время держали в кандалах?
Вместо ответа Алекс показал не успевшие зажить запястья. Прокурор повернулся к Дережицкому, и начал открывать рот одновременно набирая в грудь воздух.
— Лейтенант буянить начал прямо у меня в кабинете, дежурного вахмистра ударил в лицо, — торопливо начал оправдываться подполковник.
— Согласно статье двести тридцать шестой, части третьей… — начал было Штангельмихель, но на середине фразы просто взорвался. — Да что я вам объясняю вещи, о которых вы малейшего понятия не имеете! Совсем тут от рук отбились, пользуетесь попустительством моего подчиненного! Но ничего, ничего, я вас всех научу законы уважать! Подполковник, считайте, что прокурорская проверка вашей деятельности уже началась!
Прокурор отчитывал жандармского начальника прямо в камере при подчиненных и подследственном. Похоже, только сейчас до Дережицкого стало доходить, куда он вляпался. Дело приличное сшить не смог, и клиент с крючка сорвался. Почти сорвался. Но все равно, это — конец карьеры. И речь теперь идет уже не о том, чтобы погоны сохранить, а о том, чтобы самому в тюрьму не попасть.
— Господин окружной прокурор…, - Алекс рискнул осторожно вклиниться между прокурорскими тирадами, — у меня к вам просьба имеется.
Штангельмихель прекратил орать на Дережицкого и повернулся к Алексу.
— Я вас слушаю, господин лейтенант.
— Могу я сегодня рассчитывать на встречу со своим адвокатом?
— Конечно, ежедневные встречи с адвокатом, как и их присутствие при допросах, гарантируются нашим законодательством. Надеюсь, господин подполковник не станет усугублять свое положение еще одним нарушением?
Дережицкий отрицательно помотал головой. На него даже жалко было смотреть.
— Против вас, господин лейтенант, выдвинуты серьезные обвинения, и я не могу настаивать на вашем немедленном освобождении, но надеюсь, что следствие во всем разберется, а я лично присмотрю, чтобы впредь никаких нарушений в этом деле допущено не было.
Алекс горячо уверил прокурора, что все обвинения — всего лишь чистейшей воды недоразумения, и он не сомневается, что в ближайшее время все благополучно разрешиться. Исполнив положенный ритуал, стороны расстались весьма довольные друг другом. Едва дверь камеры закрылась, как Алекс завалился обратно на нары. Вот и прикормленный чиновник нашелся. Или это старания недавно назначенного обер-прокурора Новославского? Неважно, главное, что дело сдвинулось с мертвой точки, а тюремная камера ему уже изрядно опостылела.
Ближе к вечеру Алекса отвели на встречу с адвокатом. Там же находился и поверенный Лисово.
— Великолепная работа, господин Животовский!
— Благодарю, господин Магу. Однако в сегодняшнем успехе есть немалая доля заслуг господина Лисово.
А дальше выяснилось следующее. После того, как арест охотников сорвался, Дережицкий кинулся на поиск спасенных девок, так как именно они могли стать надежными свидетелями по первому эпизоду. Но действовать пришлось второпях и нахрапом. Вломившиеся в дом старосты жандармы потребовали срочно найти таких-то и таких-то. По деревне тут же прошел слух, что их хотят арестовать. А еще и припомнили незаконные трофеи, оставленные лейтенантом Магу. Вполне естественно, что поиски затянулись, а когда Дережицкий понял, что его водят за нос, и взял дело в свои руки, то выяснилось, что все нужные люди куда-то уехали по своим делам буквально перед самым приездом жандармов. Разумеется, во все эти отговорки подполковник не поверил, но лучшего ничего не придумал, как дать в глаз старосте и арестовать отцов бывших пленниц. Оставив троих для дальнейших поисков, с остальные жандармы и арестованные отбыли обратно в Текуль.