Лейтенант Старновский
Шрифт:
– Значит так, товарищ ефрейтор, возьмите себя в руки и спокойно расскажите, что же произошло! – потребовал лейтенант.
Из рассказа Федора Лангета выяснилось, что еще вчера, сразу после обеда первая и вторая рота второго батальона, а также половина хозяйственного взвода с двумя новыми трехкотельными кухнями-автоприцепами КП-3-37 (КП-3) отправились в расположение дивизии (22 тд) в Южный городок Бреста. А сегодня с утра грузовики должны были вернуться и забрать третью роту (в батальоне РККА было 3 роты), а также медиков, связистов, боеприпасы и другое имущество батальона.
Половина хозвзвода, две старенькие полевые кухни, два наряда
Утром, не имея связи и не дождавшись грузовиков, командир третьей роты принял решение добираться самостоятельно, пешим порядком, для чего забрал все оставшиеся повозки. Через полчаса после их ухода началась бомбежка. Лангет в это время набирал в котлы воду возле ручья, поэтому бомбы их не задели, но лошадь испугалась и понеслась, когда он набирал ведром воду из ручья. Вот и побежал прямо с пустым ведром в руках её догонять. Почему с ведром? Так с испуга. Психологический шок, понимать надо. Бежал недолго, быстро выдохся. Но, увидев следы деревянных колес, решил идти по ним и найти Маруську во чтобы то ни стало, хотя было очень страшно. Ну а тут он увидел и свою лошадку, и сержанта, и лейтенанта с отделением солдат. Он еще удивился, почему все бойцы с лопатами. Но потом ему объяснили, что они возвращаются с хозяйственных работ.
Затем отряд двинулся дальше. Повар занял свое почетное место на передке рядом с раненым, а Лаптеву пришлось идти рядом, держась за оглоблю лошади. Но Лаптев не унывал. Ведь он все равно оставался при раненом, то есть возле кухни! Раненые – они ведь перевязки регулярной требуют! Понимать надо! Лейтенант понимал. Как понимал и то, что единственного человека, имеющего хоть какой-то медицинский опыт, нужно беречь!
Отряд уже подходил к отвороту на лагерь, как Воробьев опять подал знак рукой «внимание, опасность». В третий раз бойцы залегли в кустах. Теперь уже привычно, без суеты.
По дороге ехали пять всадников из экзотической 1-ой кавалерийской дивизии вермахта. Рано утром 22 июня 1941 года с первыми залпами артподготовки немецкая конница, легко преодолев пограничную реку Буг, неожиданной атакой захватила оборонительные позиции 75-ой стрелковой дивизии, оттеснив её в район населенного пункта Молорита (25—30 км от границы). Из всей 4-ой армии южнее дорог Брест-Кобрин-Барановичи располагалась только одна эта стрелковая дивизия. Был, правда, ещё один мотоциклетный полк. Он принадлежал 14 мехкорпусу, тому самому, где служил лейтенант Старновский (в каком именно подразделении и почему это отдает мистикой, читайте в 5 главе), но мотоциклисты располагались в районе Антополь (120 км от Бреста).
Помимо этих войск южнее оси Брест-Кобрин были еще летние военно-учебные лагеря и полигоны частей, расположенных в районе Бреста. Собственно говоря, про тех людей, которые в них остались, и будет идти речь.
Неудивительно, что именно здесь, на южном, лесном, 50—60 километровом участке фронта 4-ой армии немецкое командование решило применить свою кавалерию и 267-ю пехотную дивизию. Как видим, немцы, используя фактор неожиданности и уязвимость советских оборонительных позиций, расположенных в зоне прямого выстрела из дивизионной артиллерии на самом берегу реки Буг, в первый же день существенно вклинились в боевые порядки советских войск.
Основной удар немецкого танкового катка под руководством гения блицкрига Гудериана шел севернее, вдоль дорог Брест-Кобрин. Отряд же лейтенанта Старновского
Увидев, что немцев всего пять человек, лейтенант принял решение атаковать. Причин было две. Фактор неожиданности вкупе с его умением стрелять. Вторая причина была в захвате трофейного оружия. Без оружия и войско не войско!
Но было и еще одно соображение, сугубо воспитательное, для поднятия боевого духа отряда. Если они сейчас пропустят этих немцев и уйдут вглубь леса, то станут просто зайцами, добычей для охотников. А зайцы, как известно, при первой же опасности стремительно разбегаются по кустам. Лейтенант Старновский же хотел сделать из своих бойцов охотников, а не жертв. Он всегда с особым почтением вспоминал поговорку спартанцев: «Спартанцы не спрашивают, сколько их, спартанцы спрашивают, где они?».
А «они» сейчас были вот, на расстоянии нескольких метров.
Только действовать нужно было быстро. Где-то недалеко идет основной отряд немцев.
Глава 11. 22 июня 1941 г. Первый бой
Обычно говорят, что в первом бою человек сильно волнуется. Наверное так и бывает. Но вот Александр Старновский ничего подобного не испытывал. Может быть, потому что сейчас он больше походил на охотника, выцеливающего добычу из засады. А тут уже азарт подавлялся привычным холодным расчетом.
Лейтенант лежал на земле, удобно устроившись в зарослях папоротника, за невысоким гребнем, накиданным при строительстве дороги, да так и поросшего за давностью лет. А что, удобное укрытие на протяжении всей дороги.
Старновский положил свой пистолет «ТТ» рукоятью на землю. Кто-то не любил стрелять из пистолетов и револьверов. Всё им было не то. И не пристрелян, и при нажатии спускового крючка ствол с мушкой «ныряли», а вот Сашка любил их с детства. Любил, потому что у отца, закаленного большевика-революционера был именной наган, и отец уже с 7 лет стал натаскивать своего сына именно на это оружие. Сначала дома играли «вхолостую», а потом и в лес выезжали «бабахать».
Вот с тех пор Старновский и полюбил револьверы, да и вообще пистолеты. Немножко бандитские, немножко революционные. Это уж зависело от того, в кого играли мальчишки. Разумеется, игрушечными, выструганными из деревяшек. Но Сашка-то знал, что собой представляет «боевое оружие» и секрет этот от дружков своих школьных крепко держал в тайне. Отсюда и отношение к игре в войнушку уже было другое. И любовь к оружию у него была с детства.
Ну а уже в армии Старновский просто влюбился в свой «ТТ», и тот отвечал ему взаимностью. В руке Александра он сидел «как влитой». Промах просто был исключен, и лейтенант это знал. Тем более с такой дистанции в 5—6 метров, да еще и опираясь рукоятью на землю. Весь фокус был только в том, чтобы после первого выстрела суметь быстро перенести огонь на следующую мишень. Тьфу, ты, на фашиста!