Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)

Дик Филип Киндред

Одним из важных достоинств Рут Рей было то, что ей хватало соображения не слишком обременять свою кожу загаром. Ничто не старит женщину хуже загара — и немногие из них, похоже, это понимают. В возрасте Рут — а теперь, как прикидывал Ясон, ей было лет тридцать восемь-тридцать девять — загар превращает кожу любой женщины в сморщенный пергамент.

А еще она со вкусом одевалась. Показывала свою превосходную фигуру. Вот бы еще время отменило серию постоянных визитов к косметологам для всевозможных операций на лице… но так или иначе у Рут

по-прежнему были роскошные волосы цвета воронова крыла, развернутые изящным веером у нее на затылке. Пластиковые ресницы. Блестящие пурпурные полоски на щеке, словно ее поранила лапа психоделического тигра.

Закутанная в цветное сари, без очков, босоногая — как обычно, она где-то сбросила свои туфельки на высоком каблуке, — Рут Рей не поразила Ясона своей подержанностью. Рут Рей, задумался он. Сама шьет себе наряды. Никогда не носит очки, если кто-то рядом… кроме меня. Интересно, просматривает ли она до сих пор подборку «Книга месяца»? По-прежнему ли расслабляется, читая все эти бесчисленные серые романы про сексуальные злодеяния в причудливых, но до идиотизма обыденных городишках Среднего Запада?

И еще одно насчет Рут Рей: ее навязчивое пристрастие к сексу. За один год, вспомнил Ясон, она уложила в постель шестьдесят мужчин. Не считая, разумеется, его — он побывал там раньше, когда цифры статистики еще не были так высоки.

Кроме того, ей всегда нравилась его музыка. Рут Рей вообще нравились сексуальные певцы, поп-баллады и сладкие — тошнотворно сладкие — струнные ансамбли. В свое время она установила у себя в нью-йоркской квартире колоссальную квадросистему и буквально жила внутри нее, питаясь диетическими сандвичами, которые она запивала ледяной слизистой бурдой, сделанной почти что из ничего. Прокручивая по сорок восемь часов подряд диск за диском струнного ансамбля «Пурпурный народ», к которому Ясон ничего, кроме отвращения, не испытывал.

Поскольку в целом вкусы Рут Рей вызывали у Ясона ужас, его раздражало то, что сам он был одним из ее любимых исполнителей. И с этой аномалией ему так и не удалось разобраться.

Что он еще про нее помнил? Каждое утро — столовая ложка желтой маслянистой жидкости. Витамин Е. Очень странно, но на Рут Рей этот самый витамин оказывал обратный эффект — ее выносливость в постели возрастала с каждой ложкой. Рут так и сочилась вожделением.

И еще, припомнил Ясон, она терпеть не могла животных. Тут он по аналогии вспомнил Кати и ее кота Доменико. Рут и Кати никогда не нашли бы общего языка, сказал себе Ясон. Впрочем, это не имело значения; им и так не суждено было встретиться.

Соскользнув с табурета, Ясон со своим бокалом поплелся по бару, пока не оказался прямо перед Рут Рей. Естественно, он не ждал, что она его узнает. Тем не менее в свое время она уже раз выяснила, что ему не удержаться… так почему она не могла выяснить это снова? Лучшего оценщика сексуальной перспективы, чем Рут, просто не существовало.

— Привет, — сказал Ясон.

Подняв голову, Рут Рей с прищуром (очков-то на ней не было) стала его разглядывать.

— Привет, — пропитым голосом проскрежетала она. — Ты кто?

— Несколько лет назад мы встречались в Нью-Йорке, — ответил Ясон. — У меня была немая роль в эпизоде «Фантома Боллера», а ты, как я помню, отвечала за костюмы.

— В том эпизоде, — прохрипела Рут Рей, — где на Фантома Боллера нападают пираты-педерасты из другого временного периода. — Она рассмеялась затем улыбнулась Ясону. — Как тебя зовут? — спросила она, искусно покачивая выставленными напоказ буферами с проволочной поддержкой.

— Ясон Тавернер, — ответил Ясон.

— А мое имя ты помнишь?

— Еще бы, — сказал он. — Рут Рей.

— Теперь Рут Гомен, — прохрипела она. — Присаживайся. — Рут огляделась, но свободных табуретов поблизости не было. — Давай вон туда за столик. — Она сверхосторожно слезла с табурета и нетвердой походкой направилась в сторону вакантного столика; Ясон взял ее под руку и проводил. После нелегкой навигации ему удалось усадить Рут за столик, а самому сесть вплотную.

— Ты так классно выглядишь… — начал было Ясон, но Рут тут же его перебила.

— Я старуха, — проскрежетала она. — Мне тридцать девять.

— Подумаешь, старуха, — отозвался Ясон. — Мне сорок два.

— Для мужчины это самое то. Но не для женщины. — Рут близоруко уставилась на свой приподнятый бокал мартини. — Знаешь, чем занимается Боб? Боб Гомен? Разводит собак. Шумных, нахрапистых волкодавов с длинной шерстью. Потом они отправляются в рефрижератор. — Она мрачно отхлебнула мартини; затем лицо ее вдруг оживленно просияло. Повернувшись к Ясону, Рут сказала: — А ты не выглядишь на сорок два. Ты вообще классно выглядишь! Знаешь, о чем я подумала? Ты наверняка из Голливуда или с телевидения.

— Я бывал на ТВ, — осторожно сказал Ясон. — Изредка.

— Ну да, на шоу вроде «Фантома Боллера». — Рут кивнула. — А теперь давай начистоту. Ведь ни тебя, ни меня там не было.

— За это стоит выпить, — с радостной иронией отозвался Ясон, потягивая свой виски с медом. Кусочек масла уже растаял.

— Кажется, я тебя припоминаю, — сказала Рут Рей. — Ты, часом, не делал кое-какие проекты для одного дома на острове в Тихом океане? В тысяче миль от Австралии? Это был ты?

— Да, — соврал Ясон. — Это был я.

— И еще ты вел туда хлоппер «роллс-ройс».

— Ага, — подтвердил он. Это уже была сущая правда.

Тогда Рут Рей с улыбкой сказала:

— А знаешь, что я здесь делаю? Есть у тебя мысли на этот счет? Я пытаюсь познакомиться с Фредди Гидроцефалом. Я в него влюблена. — Рут испустила гортанный смешок, который Ясон помнил еще с прежних времен. — Я без конца шлю ему записочки «я тебя люблю». А он, причем на машинке, пишет мне в ответ: «Я не хочу себя связывать; у меня личные проблемы». — Она снова рассмеялась и добила свой мартини.