Лезвие
Шрифт:
– Красивая… какая же ты красивая, Александра. Ты вообще представляешь, насколько ты красивая? – и кончиками пальцев по шее водит, по ключицам, лаская каждую выступившую бисеринку мурашек и вызывая новые щекочущим затылок дыханием.
И все… исчез весь мир к дьяволу. Как и всегда, когда Андрей рядом. По всему телу прошла дрожь от этого шепота и от ощущения его ладони на своем горле. Не сжимает, а ласкает подбородок и часто дышит сзади. А потом к себе рывком развернул и с яростью дернул вниз корсаж платья, обнажая меня до пояса, глядя в глаза и тяжело дыша, опустил взгляд к моей нервно вздымающейся груди, и соски под его взглядом мгновенно затвердели до боли. Рванул к себе за затылок и жадно впился
И я шепчу в унисон его тихому рыку: «Твоя… только твоя».
Под каждый бешеный глубокий толчок и треск материи, со сбившейся набок фатой, щекочущей напряженный сосок и грубо сминаемой на затылке его голодными пальцами вместе с моими волосами. Пока не накрыло. Не скрутило все внутренности жгучим и острым наслаждением, запрокинула голову, ударяясь затылком о стену, и он тут же накрыл мне рот ладонью, зная, что я могу закричать, двигаясь быстрее и быстрее, глядя в мои закатывающиеся от оргазма глаза, и я впиваюсь зубами ему в ладонь, чтобы не выть, когда все тело простреливает острейшими волнами наслаждения, и он выходит из меня, чтобы, молча взяв за затылок, опустить на колени, продолжая сжимать фату пальцами и толкаясь блестящей головкой мне в губы. Почувствовала его вкус во рту, и скулы свело от бешеного фейерверка запретного и адского удовольствия. Вакханалия страсти посреди рек крови и необратимой невозможности нас обоих, как единого целого. В этом платье, которое мы с ним оба пачкаем самой прекрасной грязью на свете. И я морально кончаю от понимания, насколько это невероятно красиво ублажать его ртом в примерочной, в чужом свадебном платье, стоя на коленях и цепляясь руками в кружевных перчатках за его бедра, и проводить ими по каменному члену, заставляя его сдавлено стонать. Смотреть, как запрокинул голову и скалится в самом примитивном удовольствии, наполняя мое горло собой, судорожно толкаясь мне в рот с последними спазмами.
А потом, тяжело дыша, смотреть ему в глаза. Оба пьяные, дрожащие. Осатаневшие от разлуки и проклятых препятствий, впивающиеся в друг друга, как умирающие с голода. Закрывает в изнеможении глаза и трется колючей щекой о мою щеку.
– Девочка-а-а, моя маленькая девочка, как же я тосковал по тебе... – а мне рыдать хочется, потому что знаю, что скажу ему… знаю, что это конец. Только не хочется. Хочется еще пару минут счастья. Совсем немножко. Вот так побыть в его объятиях со вкусом нашего сумасшествия на губах, с саднящей болью между ног. А Андрей вдруг в глаза мне пристально посмотрел и снова к себе привлек, сминая мою голую спину горячими ладонями.
– Переодевайся. Мы уходим отсюда. Никакой свадьбы не будет. – Хрипло прошептал мне на ухо.
– Все. Хватит. Я забираю тебя отсюда прямо сейчас.
Где-то в моей сумке вибрирует мой сотовый, и я чувствую, как волны паники ползут вдоль позвоночника липкой ледяной паутиной. Вот и настал день моей смерти. Ведь умирают не тогда, когда врачи констатируют конец, а когда дышать не имеет больше никакого смысла, и палец дрожит на рукояти ножа, чтобы полоснуть поглубже.
ГЛАВА 17. Лекса. Андрей
– Нет… – сказала и забыла вдох сделать, перед глазами точки заплясали черные.
Вот он – первый порез. Еще не выступила кровь. Он пробный, очень слабый, и рука только начала предательски дрожать. Я знаю, что взмахну ею еще множество раз, нанося себе раны снова и снова. Себе и ему… но пусть лучше такие, чем настоящие. Я должна вытерпеть. Я же сильная.
– Я не поеду с тобой, Андрей… – каждое слово тяжелое, как камень, падает вниз, скатываясь с губ, и разбивает между нами пропасть, раня осколками обоих.
Смотрит на меня непонимающе, а потом затыкает рот поцелуем, а я вырываюсь и отталкиваю его от себя, лихорадочно натягивая корсаж белого платья обратно на грудь, застегивая крючки дрожащими пальцами.
– Не поеду, Андрей, понимаешь? Не выйдет у нас ничего. Да и нет нас вообще, и ты это знаешь. Так… страсть, адреналин от запрета. Но я больше не могу играть в эти игры.
– Игры? Это ты что играми назвала?
И от этих вопросов еще больнее становится, я даже чувствую, как они меня режут по венам, полосуют.
– Игра – это вид культурной человеческой деятельности, направленный на то, чтобы себя или кого-то развлечь, - сказала очень тихо, потому что собственные слова были слишком болезненными.
В его же глазах неверие… сомнение. Чуть прищурился и сам рубашку застегивает, только его руки не дрожат, как мои.
– Почему ты мне это говоришь? – отчеканивая каждый слог и заправляя рубашку в штаны, а мне не верится уже, что несколько минут назад я извивалась в его руках, пока он жадно брал меня у вот этого зеркала. Сейчас мне казалось, что это было где-то в прошлой жизни. Очень давно. Так давно, что от тоски по его ласкам и нежному шепоту мне на ухо свело скулы и засаднило в груди.
– Потому что нет у нас будущего. Нет его. Ты до сих пор не понял? Не дадут нам вместе быть.
– Кто не даст? Отец твой? Или кто?
– Никто. И твоя семья, и моя. Разные мы.
Усмехается, а в глазах еще до сих пор всполохи огня беснуются. Он пока не понимает, что я серьезно, что я приняла решение, и ему меня не убедить. Когда поймет, я уже с ума сойду от отчаяния.
– Конечно, разные. Ты женщина, а я мужчина. Что за бред, Александра? Какого дьявола мы вообще говорим об этом? К чему эти слова? Да, разные, да, все не просто. Но разве это имеет значение, если мы верим друг в друга? Если хотим быть вместе? С каких пор это стало проблемой?
С каких? С тех самых, когда я начала бояться, что убьют тебя, что боль причинят, что это я во всем виновата буду.
– Не верю я в нас. Ненастоящее все.
Отступая назад и срывая фату, чтобы волосы обратно в хвост заколоть. Мне хочется истерически закричать, чтобы просто ушел, не заставлял меня резать себя и его словами, не заставлял боль невыносимую причинять. Просто пусть уйдет… но это не про него. Андрей никогда не отступится просто так. Он слишком сильный, пойдет до самого конца и не свернет с пути из-за препятствий.
– Свадьба у меня. Решено все. Дата уже назначена и гостей созвали. Нет пути назад. Кончено все между нами. Я увидеть тебя хотела, чтобы сказать об этом, чтоб не искал больше и забыл про нас.
– Свадьба? С этим вот? Отец заставил. Я знаю. Разве это препятствие, девочка? Это так – незначительное недоразумение.
– Не отец. Я сама. Я так захотела. Я Исхана со школы знаю. Он всегда мне нравился. Нас сосватали еще когда я маленькая была.
Андрей рывком меня к себе привлек, сжимая мои руки чуть выше локтей. Сильно сжимая, так, чтобы вырваться не могла.