Лицевая-изнаночная
Шрифт:
– А вам, действительно, интересно? Обычно женщинам не это нужно, – с сомнением в голосе произнес ее спутник.
– Надо же мне было что-то ответить на ваш вопрос, – устало отозвалась Нина.
Почти весь остаток пути до дома они шли молча. Семёныч пытался что-то рассказать о своих речных приключениях, но Нину занимал совсем другое. Она была в растерянности от того, что не понимала, как так получилось, что за 60 лет жизни ей так и не удалось понять себя.
3.
Она
«Кстати, Игорь, отгадай, почему я продала дачу? – начала она внутренний диалог с покойным мужем. – Помнишь, все приезжали и хвалили мои розы? Они думали, что я обожаю их растить».
Нина усмехнулась вслух, и ее пальцы еще быстрее стали перебирать вязание.
«Нет, я не была фанаткой цветоводства, просто, нужно было чем-то заниматься на даче. Вот поэтому, Игорь, я ее и продала после твоей смерти. Это было твое увлечение, не моё», – Нина строго глянула на портрет мужа.
«А почему ты не спрашиваешь о моем походе в гости?» – спросила она его так, словно он мог действительно что-то у нее спросить, и продолжила свой монолог.
«Рассказываю: этот Семёныч оказался нормальным мужиком, правда, я так и не поняла, нужны мне все эти свидания и прочая канитель. Сначала думала, что нужны, а теперь вот даже не знаю», – ее внутренний голос надолго замолчал, как будто ожидал, что Игорь даст дельный совет или разрешение на личную жизнь.
Но никакого ответа, от покойного она не получила. Нина за пять лет так и не привыкла к тому, что теперь все решения ей нужно принимать самой, раньше, по большей части за нее решал Игорь. А теперь нужно было жить, не оглядываясь на мужа. Оказалось, что это очень сложно. Кстати, дачу она продала потому, что сын предложил. Он видел, как она тянет её, словно бурлак баржу: не хочется, а надо.
«Вот интересно, а любила ли я Игоря? Может быть, это было не то? Я не могла без него дышать вовсе не из-за красивого чувства, просто он был деревом, а я мхом, который вырос на его коре. Без него я пропала бы», – мысли продолжали ее донимать даже тогда, когда она легла в кровать.
После смерти мужа, Нина страдала бессонницей, ей было тяжело заснуть одной в двуспальной кровати. Поворочавшись еще час, она решила принять таблетку и спустя 40 минут провалилась в тяжелое забытье. Через 4 часа ей нужно было вставать на работу.
Примерно так тянулись ее дни: бессмысленные внутренние разговоры с покойным мужем, вязание, снотворные таблетки, ватный сон, работа. А потом все начиналось сначала.
Спустя несколько дней на смене, стоя за кассой, она увидела знакомое лицо. Стало даже неудобно, что она так пристально рассматривает мужчину, который держал в руках полбуханки хлеба и пачку масла.
– Здравствуйте, – сказал он, когда подошла
– Добрый день, вам пакет нужен? – машинально спросила она.
– Нет, – ответил знакомый незнакомец. – Вы меня не узнаете?
– Ваше лицо я смутно помню, но где мы виделись – не знаю, – честно призналась она и пикнула упаковкой хлеба.
– Мы в парке как-то встретились, я с собакой гулял, – напомнил мужчина.
– Вы чего там разговариваете? Давайте очередь не задерживайте, – из-за его спины раздался неприятный женский голос.
– С вас 98 рублей, – бесстрастно, не обращая внимания на выкрики нетерпеливой покупательницы, отчеканила Нина.
– Приходите еще раз в парк, я там всегда гуляю между пятью и шестью вечера, – продолжил собачник и протянул ей 100 рублей.
– Ваши два рубля сдачи, – Нина подняла глаза, улыбнулась и слегка кивнула головой. Что это значило, было непонятно и ей самой: то ли она согласилась прийти в парк, то ли это простая вежливость с покупателем.
А он еще на пару секунд помедлил у кассы, и только потом отошел.
– Тоже мне, в вашем возрасте женихаться – только позориться, – желчно заметила следующая в очереди. – Как не стыдно-то.
Она нервно выкладывала на ленту свои незамысловатые покупки. Нина всегда смотрела на руки покупателей, до лица дело часто просто не доходило. По ним она научилась многое определять. Вот у этой дамы, например, руки были сухими с мелкими морщинками, видно, что она была лет на пять постарше Нины. На месте обручального кольца осталась едва заметная вмятина.
– Вам пакет нужен? – Нина из последних сил игнорировала хамство.
– Нужен.
– Большой или маленький?
– Что за вопросы!? Я не знаю какой, откуда я могу знать!
– Большой дороже на 3 рубля.
– Так вы мне еще и дорогущий пакет всунуть хотите? В вашем магазине кругом обман! Вечно обсчет идет на кассе! Как вам не стыдно! – покупательница сама себя накручивала.
– Женщина, прекратите, – не выдержала Нина. – Я тоже мужа потеряла, мне тоже тяжело.
На мгновение обе в упор посмотрели друг на друга.
– Давайте маленький, – мгновенно сникла покупательница, и уже совсем сдаваясь, тихо добавила:
– Мне еще пачку сигарет «Ява» золотая… Для сына, – зачем-то добавила она.
Нина молча потянулась к закрытой витрине, пикнула пачкой, а потом твердо ответила:
– Мне не стыдно. С вас 389 рублей.
«Интересно, я тоже веду себя так? Тоже пять лет свое горе на встречных-поперечных вымещаю?» – совершенно спокойно подумала Нина и вспомнила, что зачем-то перегнула палку с Семёнычем, который вызвался ее провожать.
«Вот ничего человек плохого не хотел, видно, что старался понравиться, а я разошлась: «мне не интересны ваши разговоры, не люблю стариковского брюзжания». Вот что это было? Вела себя точно так же, как эта тетка», – мысли летели своим чередом, а очередь своим.