Лига «Ночь и туман»
Шрифт:
Они оглядели друг друга.
— Что вам прислали? — спросил Слоэн. — По телефону вы сказали что-то о мерзости.
— Вы действительно репортер?
— Вот вам крест.
— Дерьмо, — Миллер сглотнул, он был отвратителен сам себе. — Извините, когда вы позвонили, я вышел из себя. Я подумал…
— Именно поэтому я здесь. Чтобы поговорить об этом. — Слоэн указал на кабинку.
Они сели друг против друга. Слоэну было около тридцати пяти лет, это был невысокий человек с широкой грудью, редкими черными волосами и умными глазами.
— Что вы имели в виду под мерзостью? — спросил он.
— Фотографии.
— Чего?
— Нацистских
— Череп?
— Теперь появляетесь вы…
— И вы решили…
— Хорошо, а разве вы не решили? Моя жена не знает о фотографиях.
— Спокойнее, — сказал Слоэн. — То, о чем вы говорите, связано с целью моего прихода. Я выложу вам то, что есть у меня, и тогда посмотрим, к чему мы придем.
— Ваши “верительные грамоты”?
— Что?
— Вы репортер “Ассошиэйтед Пресс”. Докажите это.
Слоэн вздохнул и вытащил из кармана удостоверение репортера.
— Такой бумажкой любой может обзавестись, — сказал Миллер.
— Здесь имеется номер телефона. Центральный офис агентства.
— И всякий может нанять голос, который заявит, что это офис агентства.
— Верно. У вас наверняка есть масса изумительных теорий об убийстве Кеннеди. О том, что ООН контролируется торговцами наркотиками. А тяжелый рок — порождение сатаны.
Миллер неохотно рассмеялся.
— Хорошо, — сказал Слоэн. — Пока вы можете смеяться над собой, с вами все в порядке.
— Иногда я бываю любознателен. Вы сказали, что хотите поговорить о моем отце. Почему?
— Я контактирую с министерством юстиции. Оказываю им услуги — пишу статьи, раздувающие их общественный имидж. Они оказывают услуги мне — информируют меня, когда работают над чем-то, что я могу использовать.
— Я все еще не понимаю. Какое отношение министерство юстиции имеет к моему отцу?
— Кто-то прислал им документы, после изучения которых они решили открыть на него дело.
Миллер так сжал бокал, что он чуть не треснул у него в руке.
— Это все больше и больше походит на безумие.
— И раз уж ваш отец исчез…
— Вы уже знаете об этом?
— Я решил, что единственный человек, с кем можно поговорить об этом, — вы.
— Хорошо, — слабо произнес Миллер. — Выкладывайте наконец самое худшее. Сразу с конца.
— Вашего отца зовут Фрэнк Миллер. Теория такова: его настоящее имя — Франц Мюллер, во время второй мировой войны он был офицером немецкой армии. Предполагается, что он был оберштурмбанфюрером, — немецкое слово Слоэн произнес запинаясь. — Что соответствует английскому — лейтенант-полковник. Франц Мюллер командовал соединением, известным под названием Einsatzgruppen [9] . Они подняли специальную задачу, следовали за регулярными частями нацистской армии на вновь завоеванных территориях, таких, например, как Чехословакия, Польша и Россия. Там они уничтожали каждого еврея, которого могли найти. Расстреливали на месте или сталкивали в яму, чтобы легче было захоронить, после того как расстрельная команда заканчивала работу. Только в России уничтожено полмиллиона.
9
Буквально: группа использования (нем.)
— Вы хотите сказать… министерство юстиции подозревает, что мой отец связан с этими зверствами? Что он участник массовых убийств?
— Они не просто подозревают. Они убеждены в этом. И считают, что ваш отец исчез, так как его предупредили о том, что они начали расследование. Они полагают, что ваш отец сбежал от них. С вами все в порядке? Вы так побледнели.
— Вся моя проклятая жизнь разваливается на части, а вы спрашиваете, все ли со мной в порядке? Господи, я… Послушайте, кто-то должен остановить это безумие. Только потому, что имя моего отца похоже на имя Франц Мюллер…
— Нет. Не только это. В министерстве не стали бы начинать расследование на такой легковесной основе. Ваш отец эмигрировал сюда из Германии. Вы знали об этом?
— Конечно. Многие немцы эмигрировали. В этом не было ничего противозаконного.
— Но знали ли вы о том, что он сменил имя? — У Миллера задергалась щека.
— Бог мой, вы знали, — понял Слоэн.
— Дайте объяснить. Я знал. Но не в подробностях. Он лишь сказал мне, что американизировал свое имя, чтобы избежать антигерманских настроений, которые были здесь после войны.
— Он говорил вам, что служил в германской армии?
— Я не обязан слушать этот вздор, — Миллер встал.
— Будьте уверены, вам придется слушать, когда к вам явится следователь. На вашем месте я бы воспринимал происходящее как генеральную репетицию. И раз уж я взялся за это, я думаю вот о чем. Для вашей семьи будет очень выгодно, если пресса отнесется к вам с симпатией.
— С симпатией? — растерялся Миллер.
— Прошлое вернулось и преследует семью, которая и не подозревала о нем. Я могу сделать из этого интересную, гуманную историю. Историю в вашу пользу. Конечно, если вы расскажете мне правду о своем отце.
— Я говорил серьезно, — Миллер сел. — Я не могу поверить, что кто-то обвиняет моего отца в…
— Обвинять его — это одно. А знаете ли вы что-нибудь о его прошлом — это другое. Вы искренне верите, что он невиновен?
— Да, черт возьми!
— Тогда ответьте на мои вопросы. Он говорил вам, что служил в германской армии? Миллер задумался.
— Иногда, когда отец уже постарел, он рассказывал о войне. Он говорил, что ближе к концу войны всех мужчин, даже подростков, призвали в армию. Несмотря на его неопытность, его произвели в сержанты и приказали защищать какой-то мост. Когда пришли союзники, он спрятался, переждал, пока кончится самое худшее, а потом сдался.
— Вам не показалось странным, что немецкому солдату разрешили приехать в Америку? Это абсолютно нестандартная процедура.
— Он объяснял и это. Немецких солдат помещали в фильтрационные лагеря. Союзники не очень-то о них заботились, и никто из солдат не знал, как долго продлится заключение. Трюк был в том, чтобы, пока тебя не взяли союзники, найти труп штатского и поменяться с ним одеждой и документами. Мой отец умудрился попасть в лагерь беженцев, а не в фильтрационный лагерь. Он прожил там почти год, пока какой-то чиновник не обратил внимание на его повторяющиеся запросы и не выдал ему разрешение на эмиграцию в Америку. Если то, что вы мне сказали, — правда, получается, моему отцу не повезло, что мертвого штатского, с которым он поменялся документами, звали Франц Мюллер. Я имею в виду, что это очень распространенное в Германии имя. Там живут сотни, а может, и тысячи Францев Мюллеров. И лишь один из них командовал соединением SS.