Лихачев

Иван Алексеевич Лихачев появился на заводе АМО 28 декабря 1926 года. Он пришел на заседание бюро партийной ячейки, которое должно было обсудить его кандидатуру на пост директора.

Федор Иванович Холодилин, директор завода, член партии с 1907 года, давно уже подал заявление об уходе, мотивируя это тем, что не имеет специального образования. Говорили, что Лихачев тоже не инженер, зато бывший шофер, следовательно,

машину знает. Поэтому все смотрели на него с симпатией и нескрываемым любопытством.

Новый директор был невысок, но ладно скроен и молод. У него был твердый, безукоризненно поставленный голос, спокойный, добрый, внимательный взгляд, не быстрая, слегка вразвалочку походка.

Вначале все запомнили только его простенький дубленый полушубок с коричневым барашковым воротником, в котором он явился на бюро ячейки, и такую же светло-коричневую папаху с зеленым верхом, заломленную назад.

Сидя за шатким маленьким столиком партбюро, на котором стоял громоздкий, в деревянном, полированном, как кобура маузера, футляре телефонный аппарат, он рассказал о себе.

Ни стенограммы, ни протокола не вели. Но карандашная запись сохранилась в заводском архиве.

Вот краткое ее содержание:

«Я рождения 1896 года. Отец мой, Алексей Васильевич, был печатник. Мать, Евдокия Николаевна, занималась крестьянством. Детей полон дом. Жили мы в селе Озеренцы возле города Венёва Тульской области, а потом перебрались в Москву. Отец умер в 1916 году, когда я был на фронте. Мать до сегодняшнего дня жива и находится на иждивении нас, детей. Из них — я старший; второй брат Василий работает директором Кусковского химического завода. Третий — Александр работает токарем на авиационном заводе. — Младшие Анатолий и Владимир на военной службе, в воздушном флоте, Николай — токарем на заводе «Спартак». Старшая сестра Мария — домохозяйка, младшая Лидия — школьница. С 14 дет я уехал в Питер и попал учеником на Путиловский завод, где работал мой родной дядя.

Во время империалистической войны в 1915 году я был призван на военную службу на флот. Служил на Балтике рядовым. В июне 1917-го вступил в партию. Работал в ВЧК. Выл командиром отряда особого назначения».

— А как у вас с образованием? — спросили его.

— Образование — сельская школа. Специального образования не имею. Но автомобиль люблю. Я старый автомобилист. Будучи на военной службе, научился водить машину, узнал ее. И во время командования отрядом особого назначения у меня также были автомобили, которыми мне приходилось заниматься. А в МГСПС я даже организовал ремонтную мастерскую. Я очень люблю автомобиль.

Должно быть, рассказ Лихачева всем понравился, так как партийное бюро приняло единогласное решение рекомендовать Лихачева на пост директора завода АМО.

Вот какое это было решение: «Тов. Лихачев работал на Путиловском. Сам шофер. Служил на флоте. В партию вступил в июне 1917 года. После Октября работал в органах ВЧК, а с 1924 года в Московском совете профсоюзов. Считать выдвижение тов. Лихачева директором завода целесообразным и вполне правильным».

Назавтра состоялось открытое партийное собрание

коммунистов завода, которое поддержало это решение. В прениях никто не выступал, по вопросы были. Спрашивали: как прошел чистку 1923 года, какой точки зрения держался по поводу нэпа, стоял ли за генеральную линию или шел на поводу у тех, кто жонглировал словами «свобода» и «демократия» при обсуждении статьи Троцкого «Уроки Октября»?

Лихачев отвечал скупо.

— Чистку прошел единогласно. Взысканий не имею. Всегда боролся за генеральную линию, ни к каким оннозициям не принадлежал.

Партийное собрание также приняло резолюцию: «Постановление МК партии о назначении Лихачева директором АМО считать правильным. Оказывать коллективное содействие тов. Лихачеву в его работа».

Это была обычная форма, обычный порядок того времени.

Приказ № 31 по Автотресту от 31 декабря 1926 года за подписью председателя правления Урываева гласил: «Предлагается тов. Ф.И. Холодилину сдать, а тов. И.А. Лихачеву принять все дела завода в недельный срок и донести об этом рапортом правлению треста».

Федор Иванович Холодилин, бывший директор завода АМО, сдав Лихачеву дела, должен был пойти учиться, поэтому не скрывал радостной улыбки. После обхода цехов он взял молодого директора под руку и подчеркнуто торжественно повел за собой в заводоуправление.

— Теперь тебе здесь придется сидеть, — сказал он, распахнув дверь в кабинет. — Ну как, нравится?

В кабинете директора стоял огромный, как бильярд, письменный стол, покрытый зеленым сукном, книжные шкафы красного дерева, диван, мягкие кресла. На полу лежал ковер, дорогой, с длинным ворсом, но изрядно потертый. Стенные часы с большим позолоченным циферблатом отбивали время каждые четверть часа.

Лихачев попробовал рукой пружины дивана и рассмеялся.

— А это барахло, должно быть, от Рябушинского еще осталось? — спросил он.

— Не я же завел, — отвечал ему в тон Холодилин. — Я в прошлом году сюда пришел. Смотрю, кабинеты у директора и главного инженера в коврах, а вокруг недоделки разные и грязь по колено. В цехах кое-где даже междуэтажных перекрытий нет. Кузовной совсем без крыши.

— А производство? — спросил Лихачев.

— В прошлом году собрали двести семьдесят пять машин. Это неплохо. Но о производственной стороне тебе главный инженер доложит… Он у нас здесь сам директором работал и главным конструктором. Сейчас позовем!

Несколько минут спустя Владимир Иванович Ципулин появился на пороге.

Инженер-механик, он был страстным автомобилистом, сам управлял машиной. Еще в 1913 году в МВТУ он руководил кружком студентов-шоферов. В армии служил в авточастях. На завод АМО пришел в качестве контролера от совета военной промышленности и пережил на заводе самые трудные дни, когда нужно было решать, с кем и куда идти. Ципулин решил этот вопрос для себя без колебаний. В 1918 году, когда завод был национализирован, а хозяева бежали в Париж, он остался на заводе техническим директором.