Лихачев
Шрифт:
Экипаж самолета блестяще справился со своим заданием.
Когда летчики пересекли второй раз Охотское море и АНТ-25 обледенел, вся страна содрогалась от ужаса и следила с замирающим сердцем за радиосводками.
Наверное, из миллионов уст вырвался вздох облегчения, когда Главное управление авиационной промышленности Наркомтяжпрома сообщило, что Серго Орджоникидзе отдал приказ Чкалову прекратить дальнейший полет. Экипаж приземлился на острове Удд, прославив и себя, и этот доселе никому не известный остров.
Год спустя Лихачев поехал отдыхать в Сочи со своей дочкой Валей. В тот же санаторий приехал и Байдуков. Они познакомились еще по дороге, и дружба между ними
Эта дружба продолжалась много лет и была для Лихачева большой душевной опорой.
— Надо спросить, что скажет Егор, — говорил он обычно.
Первый, к кому он поехал в 1939 году, когда его назначили министром среднего машиностроения, был Байдуков. Так же было и теперь, когда его сняли с этого поста.
— А что случилось-то? — спросил Байдуков.
— Да что у нас случается? — улыбнулся и вздохнул Лихачев. — Впервые, что ли?.. Когда меня награждали в тридцать шестом, то чохом штук пять выговоров сняли. От Серго приехал нарочный с черным пакетом. Удивляюсь: что это такое?.. Смотрю… Не могу понять. А это выговоры. Сняли накануне специально на коллегии, по представлению Серго, конечно.
— А теперь за что влепили? Как сформулировали?
— За безответственность.
— Крепко!
— Да, вот так, браток, — говорил Лихачев и скороговоркой объяснил положение дела.
Не без помощи Байдукова составлено было несколько вариантов письма в ЦК.
«С первых дней революции я дрался за Советскую власть. И никто не может бросить мне обвинений», — писал Лихачев.
Письмо это заканчивалось просьбой возвратить его на завод.
Через несколько дней помощник Сталина Поскребышев сообщил Лихачеву, что получено согласие на его возвращение на завод. Затем последовал звонок нового наркома, который просил Лихачева приехать к нему, сказал, что приказ о возвращении Лихачева на завод подписан и он может приступить к работе.
Шел конец сорокового года. 31 декабря в заводской газете «ДИП», словно новогодний подарок коллективу автозаводцев, появилось сообщение о партийном активе, на котором выступил с докладом директор завода — Иван Алексеевич Лихачев.
Глава сорок четвертая
1
В 1940 году автозавод не выполнил программы.
В работе господствовала штурмовщина. Основные ведущие цехи: «Мотор», «Коробка скоростей», «Механосборочный-4», термический, кузовной, арматурный — были в прорыве, сильно сказывалась большая текучесть рабочей силы. Все это приводило к срыву графика, к нарушению ритмичности. И конвейер много раз останавливался. Главное и основное, чего в свое время так настойчиво, шаг за шагом, добивался и, казалось, добился Лихачев, — постоянная и неуклонная работа всех цехов на всех участках, строго по графику, ритмично, теперь была, очевидно, надолго утеряна. Но в этом Лихачев ошибся.
Надо отдать должное парткому завода, который приложил немалые усилия, чтобы устранить эти недостатки. Тогдашний секретарь парткома Василий Иванович Крестьянинов не раз ставил на обсуждение бюро вопросы: «О работе завода по графику», «О повышении качества выпускаемых автомашин».
Возвращение Лихачева на завод внесло успокоение и уверенность.
Позднее историки завода так писали об этом времени:
«…Развернувшееся социалистическое соревнование в честь XVIII партконференции сказалось на выполнении плана… Основное задание января 1941 года было выполнено на 101,5 %, февраля — на 101,6 %, марта —
Словом, с возвращением Ивана Алексеевича завод начал набирать темпы. С главного конвейера каждые четыре минуты сходила новая машина…
2
10 марта 1941 года был созван партийный актив Пролетарского района Москвы с докладом секретаря райкома Житкова «Итоги XVIII Всесоюзной партийной конференции».
На конференции был принят с большим замахом план народного хозяйства на 1941 год и стоял вопрос об усилении оборонной мощи страны. Этот вопрос, правда, казался каким-то излишним в свете тех больших мирных замыслов, которыми была переполнена повестка дня XVIII партийной конференции.
Все коммунисты завода, выступавшие на активе, говорили об одном — завод не выполнил программу 1940 года, работали штурмом, тогда как именно автозаводу с его поточным производством следует работать по графику. Неисчислимое количество раз останавливался конвейер, тогда как ритм работы каждого участка, каждого цеха решает успех работы. Так было в прошлом году. Почему же сейчас все изменилось? Среди многих выступлений на активе привлекает внимание речь начальника отделения «блока» цеха «Мотор — ЗИС» Эбермана. Вот что он говорил:
«До ноября месяца, до возвращения на завод Ивана Алексеевича Лихачева, мы работали плохо. С возвращением Лихачева нам удалось перейти на хозрасчет. С переходом на хозрасчет у нас сильно укрепилось единоначалие. Мастер почувствовал ответственность за свою работу, поднялась производительность труда рабочих. Если еще в декабре мы имели 1000 часов простоя, то в январе — только 7, а в феврале — ни одного часа, в марте тоже ни одного часа. Мы ликвидировали простои совсем. В чистоте стали содержаться рабочие места. Тов. Лихачев может к нам прийти и не запачкаться. У нас сейчас чисто. В январе мы сэкономили 58 тысяч рублей. Премию получили 15 тысяч рублей. В феврале сэкономили уже 78 тысяч рублей, премию получили 17,5 тысячи рублей. Заработки стали хорошие.
(С места: сколько вы заработали?)
— Я в феврале заработал 300 рублей. [13] В хозрасчете есть еще одна вещь: никакой бумажной волокиты не нужно, начальник цеха ведет книжечку, которую держит в кармане. При хозрасчете мы начали вводить на производстве новую технику. 3 года тому назад еще при Лихачеве было внесено предложение ликвидировать так называемую «лошадиную работу», сделать приспособление. 6 месяцев торговались в КБ, какому конструктору поручить это дело. 3 месяца искали денег. А потом вообще положили в «задний ящик», и оно лежало до ноября месяца, до прихода Лихачева. Мы сказали об этом Лихачеву, и он издал приказ, по выяснилось, что чертежи потеряли. Все помнят историю с шатуном. По этой причине завод стоял. Теперь, с приходом Лихачева, центробежную машину поставили, и говорят, что ее Лихачев изобрел. Ничего подобного — машина была привезена еще в 1938 году, но ее надо было немножко довести, а технологический отдел не мог этой работы выполнить».
13
В довоенных ценах.