Лик Архистратига
Шрифт:
— У меня есть выбор? — улыбнулся мальчик.
Дракончик тут же смешался, даже поперхнулся, но быстро пришёл в себя. И хотя он не продолжал своих огненных нравоучений, что-то в его речах до самых глубоких глубин затронуло Терёшечку. Иногда прислушиваться к себе ничуть не помешает, потому что давно уже мудрецами сказано: «познай себя, познаешь Бога». А потому как никто до сих пор Господа познать не смог, значит, не смог понять себя — кто ты, человек? И человек ли?
— Мы сейчас должны пройти меж теми двумя скалами, — показал дракончик на вынырнувшие из дымки крутые скалистые склоны. — Там предстоит первое знакомство со здешними жителями, если не считать меня. Согласен?
— У меня есть выбор? — снова улыбнулся мальчик.
Они с дракончиком уже давно шагали по протоптанной дороге, ведущей от Смородины вглубь царства теней, но никто ещё их не беспокоил. Теперь же сам дракон онгона предупредил хозяина, значит, впереди их ожидала какая-то не совсем весёлая встреча. Но Терёшечка теоретически готов был к чему-то неадекватному, тем более, что тётушка непроизвольно устроила мальчику тренировочную взбучку и он спокойно мог утверждать, мол, тяжело в ученье — легко в бою, хотя не знал как выглядят бои с инфернальными силами.
Огненный дракончик недаром был тенью. Он сразу же услышал, о чём думает хозяин и не преминул поделиться своими соображениями. Благо, что высказывать свои соображения ему никто пока не запрещал. А если можно раскинуть мозгами, хотя вряд ли они были у тени, то лишние мысли никогда не окажутся какими-то лишними.
— Право слово, очень хорошо, что ты готов к здешним приключениям, — глубокомысленно отметил дракон. — Я помогу, чем могу, только, кто знает, что у этих запредельных теней на уме. Здесь всё по-другому. А как? — даже я не знаю.
Тем временем ущелье уже приблизилось настолько, что тени от скал легли под ноги путникам. Но в царстве теней нет солнца! Откуда же здесь тени от скал? Но ведь это царство теней и они делают всё, что хотят. Скалы и ущелье казались таким же как в том мире, откуда Терёшечка пожаловал на местную мистерию.
Чем дальше мальчик входил в ущелье, тем темнее становилось вокруг. И вдруг запах свежих гиацинтов пронзил воздух, будто где-то поблизости раскинулась целая поляна пахучих цветов. Но поляны никакой не было, только запах задурманил голову мальчику настолько, что ему отовсюду стали слышаться тихие потускневшие голоса.
— Ти-ише, не сту-учи-и ба-аш-шма-ака-ми-и…
— Что-о и-ищ-щешь-шь ты…
— Ду-уш-шами-и у-усо-опш-ших не ш-ша-али-и…
Будто тысячи, миллионы змей проснулись в горах и шипят мальчику придорожные наставления. Всё бы ничего, но откуда-то свалилась беспросветная дремота.
Терёшечка уже не шёл, оглядываясь по сторонам, а еле тащил ноги, будто пробираться ему приходилось сейчас не по ровной дороге, а через болотную вязкую топь.
Рассудок ещё не покинул мальчика и где-то за околицей сознанья пронеслась мысль, что палка всё-таки пригодилась. Если бы не на что было опираться, то, вероятно, Терёшечка давно бы рухнул в канаву возле дороги. Тем более, что в канавке рос такой шелковистый мягкий, даже пушистый мох, что не поваляться на нём было бы явным упущением. Мальчик сделал несколько вялых шажков в сторону канавки, но тут, словно стрела кипчака, голову пронзил вопль дракончика:
— Терёчище! Не вздумай засыпать! Сам погибнешь и огонь потушишь!
Следом за драконьим воплем последовал хороший подзатыльник, так что мальчик растянулся в пыли на дороге, пребольно ударившись носом о подвернувшийся камень. Очнувшись, Терёшечка сел, вытирая тыльной стороной ладони раскровавленный нос.
— Ты чё?! — завопил мальчик. — С катушек слетел? Чё дерёшься?!
— Вот и славно, что проснулся, — довольно заурчал дракончик. — Здесь нельзя засыпать. Считай, что первую ступень мистерии ты уже прошёл и благодарить не надо, обойдусь. Работа у меня такая.
— Обойдёшься, — согласился Терёшечка. — Только чё ты имя моё на всё ущелье заверещал, а? Хочешь, чтобы тени уморить меня сумели?
— Да не растормоши я тебя, — возразил дракон. — Ты живо сам превратился бы в придорожный мох на всю оставшуюся жизнь.
— Неужели я мху зачем-то нужен?
— Не мху, — уточнил дракончик. — Это лентяйное ущелье. Здесь не только сон, а ещё и депрессуха с небывалой усталостью напасть могут. От них тоже никуда не денешься. А если устоять не сумеешь, то назад никогда не воротишься. У здешних духов тоже работа такая. Смекаешь?
— Ну, хорошо, — согласился мальчик. — Пойдём дальше. А по дороге давай, если не возражаешь, имя тебе придумаем, чтобы было над чем подумать и не отвлекаться на демонические завлекалочки. Идёт?
— Ура-а-а!! — снова завопил дракончик. — Считай, что в мистерии ты ещё на одну ступеньку поднялся. Я не могу сам избрать себе имя. Это должен сделать только живой. Тогда и я когда-нибудь смогу стать живым, как и ты.
— Здорово! — обрадовался Терёшечка. — Но если ты станешь живым, то я останусь без огня?
— Нет, ты не прав, — успокоил его дракон. — Огонь в тебе уже никогда не погаснет, об этом я позабочусь, но в наш физиологический мир придёт ещё один человек твоего лагеря. Думаешь, мне здесь весело было меж прозрачными демонами место своё искать?
— А какое имя тебе дать можно?
— Человеческое, — серьёзно сказал дракончик. — Именно с ним я могу родиться в материальном миру.
— Хорошо, — кивнул Терёшечка. — Как ты относишься к русскому имени Александр?
— Какое же оно русское? — удивился дракон. — Этим именем, вроде бы, греки вовсю пользовались и Александр Великий…
— Филипп Македонский назвал своего сына Александром в честь великого троянца Париса, — перебил дракона мальчик. — Троянский царь, которого хетты именовали Алеханду, был русом. Он похитил Елену Прекрасную, из-за чего и разразилась Троянская война. В Малой Азии, в государстве Вилусия, где столицей была та самая Троя, древние русские традиции давать правителям несколько имён, сохранялись всегда. Так что Александра Македонского величали русским именем Париса-Александра. Это всё я узнал от старообрядцев, когда встал вопрос о моём втором имени.