Лики Поднебесной
Шрифт:
Если в Европе мачты располагались по центру судна, встраиваясь основанием в киль, то в китайских джонках основание каждой мачты соединялось лишь с близлежащей переборкой, что позволяло «раскидывать» мачты по палубе вне зависимости от центральной оси симметрии. При этом паруса разных мачт не перекрывали друг друга, раскрывались наподобие веера, парусность увеличивалась, и корабль получал соответственно большее ускорение.
Суда китайцев, создававшиеся для работы в неглубоких водах, по пропорциям отличались от европейских: их осадка и длина пропорционально уступали ширине. Это все, что нам известно достоверно. Переводчик записок Ма Хуаня, спутника Чжэн Хэ, Джон Миллз дополняет эти данные предположением о том, что на баочуанях было
В общем, никто не мог остановить флот Чжэн Хэ.
Почему же Китай после столь невероятных открытий выбрал политику изоляционизма? Сегодня больше всего удивляет, что столь серьезные по масштабам походы, как экспедиции Чжэн Хэ, по их окончании были напрочь забыты и современниками, и потомками. Честолюбивый Юнлэ отправил флот в дальние страны в самом начале своего царствования, а к концу жизни запретил всякие упоминания об этом.
Только в начале ХХ в. западные ученые обнаружили упоминания об этих плаваниях в отдельных хрониках императорской династии Мин и задались вопросом: зачем была создана эта огромная флотилия? Версии выдвигались разные: то Чжэн Хэ оказывался «первопроходцем и исследователем» вроде Кука, то искал для империи колонии подобно конкистадорам, то его флот представлял собой мощное военное прикрытие для развивающейся внешней торговли, как у португальцев в XV–XVI веках.
Однако страны Южных морей и Индийского океана были связаны морской торговлей с Поднебесной еще во времена династий Тан и Сун (618—1279). Тогда из портов Фуцзяни, Гуандуна, Чжэцзяна и Гуанси уже были проложены морские пути к Индокитаю, Индии и даже Аравии. Ходили морем от провинции Ляонин к Корейскому полуострову и в Японию. Так что открывать новые торговые пути адмирал не планировал. Хотел ли он покорять новые земли? С одной стороны, китайская империя испокон веков стремилась присоединять земли ближайших соседей. К тому же, армада Чжэн Хэ по самые планширы была набита оружием и воинами. Но, с другой стороны, на протяжении всей истории жители Поднебесной расселялись по дальним странам мирно, образовывали диаспоры, не испытывая никакой нужды в колонизации. Сыновья Неба никогда не предпринимали морских завоевательных походов. И если дары, которые флотоводец вез назад ко двору, привычно трактовались как дань, то их поступление прекратилось ровно в тот момент, когда корабли адмирала вернулись в родную гавань.
Но если историки затрудняются найти достаточно веские основания для начала морских экспедиций, то еще менее они способны объяснить внезапный переход Китая на позиции изоляционизма.
А вот некоторые исследователи считают, что ответ напрашивается сам собой: империя приняла историческое решение об изменении курса внешней политики. Отказ от экспансии. Отказ от глобализации. Курс на изоляцию от внешнего мира. Новая директива была исчерпывающей. «Китай в состоянии производить все необходимые для жизни товары и продукты самостоятельно». Для такого курса были и субъективные поводы, и объективные причины.
Возникает закономерный вопрос: почему же новые земли исследовали и заселили португальцы, испанцы и англичане, а не китайцы — ведь плавания Чжэн Хэ показали, что сыны Поднебесной умели строить корабли и обеспечивать свои экспедиции экономически и политически?
Ответ прост, и сводится он не только к различию этнопсихологии среднего европейца и среднего китайца, но и к историко-культурной ситуации эпохи Великих географических открытий. Европейцам всегда не хватало земли и ресурсов для поддержания своей бурно развивающейся экономики, их гнали на захваты новых территорий теснота и вечная нехватка материальных благ (золота, серебра, пряностей, шелка и т. д.) для всех, кто их жаждал. Здесь же можно вспомнить о свободном духе наследников эллинов и римлян, с древности стремившихся заселить Средиземноморье, ведь они шли на завоевание новых земель еще до того, как со стапелей сошли
У китайцев тоже были свои проблемы — перенаселение и земельный голод, но несмотря на то, что от заманчивых сопредельных территорий их всегда отделяли лишь неширокие проливы, Китай оставался самодостаточным: подданные Сына Неба эстафетно «распространялись» по Юго-Восточной Азии и сопредельным странам как мирные поселенцы, а не как миссионеры или охотники за рабами и золотом. Случай императора Юнлэ и его адмирала Чжэн Хэ — исключение, а не правило. То, что баочуани были большие и что их было много, не означало, что Китай посылал их в дальние страны для захвата земель и устроения заморских колоний. Юркие каравеллы Колумба и Васко да Гамы бьют в этом плане гигантские джонки Чжэн Хэ по всем фронтам. Именно эта незаинтересованность китайцев и их верховной власти во внешнем мире, сконцентрированность на себе и привели к тому, что грандиозный выплеск активности времен императора Юнлэ не нашел продолжения после его смерти. Юнлэ отправил корабли за горизонт вопреки магистральной имперской политике, предписывавшей Сыну Неба принимать послов из мира, а не рассылать их по миру.
Возможно, Нефритовый Император все же не простил земному роковую попытку сравняться с ним по числу комнат дворца. И даже 9999 с половиной комнат покоев Запретного города счел оскорблением. Через два месяца после отплытия флота Чжэн Хэ над Запретным городом в Пекине разразилась буря, во дворец ударила огромной силы молния, начался пожар. Огонь уничтожил почти весь город и даже трон императора. Погибли сотни людей. Император заболел (после грандиозного пожара с ним случился инсульт) и расценил все произошедшее как гнев Небесного Императора и передал власть сыну. Но мандарины требовали более решительных мер: отстранить евнухов, отказаться от экспансии. И Великая стена, и Великий канал, и «Золотой флот» требовали грандиозных затрат. Только лесов для судов было вырублено столько, что Вьетнам восстал и отделился от Китая.
В сентябре 1424 г. Чжу Ди умер. Смерть императора и адмирала вернула Поднебесную к исходной позиции: ненадолго приоткрывшиеся створки раковины вновь захлопнулись. Сын Чжу Ди запретил строить «плавающие сокровищницы» — даже чертежи были уничтожены. Сожгли все отчеты и карты. Теперь вообще любые поездки китайцев за рубеж запрещались. На землях Китая воцарилась гармония застоя — в духе Конфуция. Связи с внешним миром сведены к минимуму — доходы от внешней торговли упали до 1 % от всего объема доходов империи. А после 1644 г. и смены династии Мин династией Цин изоляция только усилилась. Китай впал в летаргию.
Для расширении географии любой империи — и Поднебесная не исключение — нужна внутренняя потребность в этом. Например, в Испании и Португалии после завершившейся многовековой войны за изгнание мавров значительным был слой дворян, оставшихся без дела и готовых ехать за океан в поисках лучшей доли. В Древней Греции и Риме экспансию двигала потребность в новых рабах. В Китае не было внутренних потребностей в необходимости расширения границ и жизни в смешанном мире. Воля и желание любознательного императора — это еще не законы развития общественных формаций.
Не менее важным было и то, что в открываемых землях не было, с точки зрения Китая, самого элементарного: в этих странах отсутствовала сколько-нибудь сильная власть, которую можно было бы сделать вассальной. Для подъема новых территорий хотя бы до минимально необходимого уровня — прежде всего в сельском хозяйстве — требовалось столько ресурсов, что даже полное разорение самого Китая мало что дало бы.
В общем, обнаружилось, что уровень развития Китая и его превосходство, создавшие основу для китайской глобализации, были реальные, а вот потребности в глобализации в Китае не было, как не было и ресурсов для глобализации, а в окружающем его мире не было условий для глобализации. Поэтому решение Китая об отказе от глобализации понятно и мотивировано.