Лики России (От иконы до картины). Избранные очерки о русском искусстве и русских художниках Х-ХХ вв.
Шрифт:
Еще работая над «За приворотным зельем» в Сергиевом Посаде, он делал там множество этюдов. Из одного из них позднее родилось программное полотно Нестерова – «Пустынник».
«Пустынника» тепло приняли и Левитан, и Третьяков, и Суриков – люди, чьим мнением он особенно дорожил.
Когда-то отец Михаила Нестерова мечтал, что его картины будут в галерее Третьякова. Мечта осуществилась. Павел Михайлович купил «Пустынника», несмотря на то, что молодой живописец от растерянности запросил за полотно большую сумму. Картина была принята на XVII выставку товарищества передвижников в Петербурге.
Эстетическое утверждение ухода человека от мирской суеты, – писала
Хотя художнику и позировал конкретный человек, монах, встреченный в Сергиевом Посаде, картина лишена портретности. Это манифест, если угодно.
Вспомним: в 1881 г. на престол вступает Александр III. Время его правления – отсутствие социальных битв, войн, катаклизмов. Время относительного благополучия и благоденствия в России. Тот, кто понял Нестерова в эти годы, тот его принял. Художник избирает путь идеализации, поиска гармонии через единение с Богом и Природой, ухода от социальных обострений и столкновений, поиска внесоциальной гармонии.
Картину заметили и признали не сразу.
Нестеров не был этим огорчен. Он уже знал, что нашел себя.
А деньги, полученные за «Пустынника», он потратил на свое первое заграничное путешествие.
Поездка по Италии и Франции, посещение крупнейших музеев мира, встреча с подлинниками выдающихся мастеров прошлого много прибавила Нестерову в понимании живописи. В постижении смысла жизни он шел своим путем. Он разделяет ряд воззрений Л. Толстого, Ф. Достоевского, с симпатией относится к славянофилам. «В поисках своего пути, – пишет исследователь жизни и творчества М. Нестерова Ирина Никонова, – художник делает предметом искусства область духовной жизни русского народа, связанную преимущественно с нравственными религиозными исканиями».
Большинство картин 90-х гг. связаны с замечательным русским святым и подвижником Сергием Радонежским. Тот факт, что в 1892 г. отмечалось 500-летие со дня рождения Сергия, был лишь формальным поводом в выборе главной темы десятилетия. Образ Радонежского был почитаем в семье Нестеровых, и уже с детских лет таилась в Нестерове мечта постижения отца Сергия.
«Видение отроку Варфоломею» (1889–1890), «Юность Сергия Радонежского» (1892–1897), триптих «Труды Сергия Радонежского» (1898)…
Сам Нестеров в книге «Давние дни» (М., 1959) отмечал, что главной его целью было показать идеал чистой, возвышенной, гармоничной жизни, связанной с представлениями о духовных идеалах русского народа.
«Так называемый «мистицизм», – признавался М. Нестеров, – в художественном творчестве я понимаю как отражение сокровенных, едва уловимых движений нашей души, ее музыкальных и таинственных переживаний, (…). Мне однако совершенно чужд и антипатичен мистицизм, хотя бы и религиозный, но болезненный и извращающий душу. В искусстве нашем меня всегда более привлекала не внешняя красота, а внутренняя жизнь и красота духа».
«Молодой русский художник, – писал в 1889 г. М. П. Соловьев после показа картины «Видение отроку Варфоломею» на XVIII Передвижной выставке, – вдохновляется идеями, коренящимися в глубине народного религиозного чувства».
Картину оставил «за собой» сам Павел Третьяков. Суворин, Стасов, Григорович, Мясоедов, не принявшие картину, отговаривали Третьякова. Не получилось. Полотно было приобретено для галереи.
Следующей в цикле, посвященном Сергию, была картина «Юность Сергия Радонежского». В 1891 г. он начинает эту работу. Пишет множество этюдов головы Сергия. Моделью для одного из них послужил его товарищ по «живописному цеху» Апполинарий Васнецов. Однако в целом образ не дается мастеру. Он переписывает глаза Сергия, пейзаж, уточняет композицию. Первоначальный вариант не нравится и друзьям-братьям Васнецовым, первым критикам новой работы. К ней холоден П. Третьяков. Один верный друг Исаак Левитан остается безграничным почитателем таланта Нестерова, «приняв» картину сразу и без оговорок. Но Нестеров так и не решился выставить новое полотно на Передвижной выставке.
Он недоволен собой, но это не значит, что он опускает руки. Он ищет.
На следующей передвижной выставке в 1896 г. он выставляет новый холст – «Под благовест» (или «Монахи», – так называл картину сам автор), Левитан вновь в восторге. Одобряет работу Ку-инджи. Но у публики она успеха не имела. Сегодня искусствоведы считают ее одним из лучших творений художника. Повседневная монастырская жизнь, без сюжета и слов. Два монаха – старый и молодой – проходят мимо зрителя, читая молитву.
В картине ничего, казалось бы, не происходит. Но разлитая в ней душевная гармония дорогого стоит.
В конце мая 1896 г. в Нижнем Новгороде открылась Всероссийская промышленная и художественная выставка. На ней были экспонированы две работы М. Нестерова: «Юность Сергия Радонежского» и «Под благовест». Устроителем выставки был Савва Мамонтов, получивший полномочия по «художественному отделу» от инициатора Всероссийской выставки министра финансов С. Ю. Витте. Впечатление от прекрасных работ Нестерова было смазано скандалом вокруг двух панно М. Врубеля, отвлекшим внимание от картин. Панно были по требованию великого князя Владимира Александровича, президента Академии художеств, убраны из экспозиции за три дня до открытия выставки.
В августе того же года у Нестерова еще одно важное событие в жизни – освящение Владимирского собора в Киеве, в росписи которого он принимал участие. Это событие затмило огорчение от показа новых работ в Нижнем.
В том же 1896 г. он заканчивает триптих «Труды Сергия Радонежского», – форма триптиха была в то время редкой, однако это формальное достижение не перекрыло неудовлетворенности мастера в связи с иллюстративностью картины, как полагал сам художник. Вот почему спустя два года он вновь возвращается к образу Сергия, создав картину «Преподобный Сергий Радонежский». Но и ею остается недоволен мастер, полагая, что, как и триптих, она излишне «иконна», выглядит как иллюстрация к «Житию святых».
Не получая искомого в освещении этой темы, он обращается к другой своей любимой теме – старообрядчеству, написав в том же 1896 картину «На горах». В одном из писем он признавался, что вовсе не собирался и здесь выступать иллюстратором, в данном случае – к романам Мельникова-Печерского, которого любил с детства: «задумал написать красками роман, роман в картинах. Не по Мельникову, не иллюстрации к нему, а свой».
Картина о женской судьбе, о женской душе. Роман в красках. Он писал главную героиню этого «романа» с воспитанницы сестры его – Серафимы. И вновь картину одобряют Суриков, Левитан. А Третьяков уходит, так и не купив ее. Однако когда в апреле 1897 г. он предлагает П. Третьякову – в дар галерее – картины и эскизы «Юность Сергия», «Труды Сергия», «Прощание Сергия с Дмитрием Донским», Третьяков дар с благодарностью принимает.