Ликвидация. Книга вторая
Шрифт:
Кречетов с Гоцманом неотрывно смотрели друг на друга. Пальцы обоих лежали на спусковых крючках.
— Я ведь сделал запрос, — не спеша проговорил Виталий. — По тебе… И вот какая интересная деталь выясняется. После ранения, полученного 6 ноября 1943 года во время освобождения Киева, майор Давид Маркович Гоцман почти восемь месяцев пролежал в госпитале под Ростовом. А потом, по странному совпадению, именно этот госпиталь затронула дерзкая и успешная вылазка немецких диверсантов. Госпиталь в результате сгорел. Вместе со всеми документами. Представляешь, какой бред, а?.. Именно этот госпиталь,
Давид иронически вскинул брови.
— Ведешь к тому, шо я — вовсе не я?
— Ну сам подумай, — так же неторопливо ответил Кречетов, — все же сходится. Кто засунул Родю в шкаф?.. Я бы в камеру отправил, а ты — почему-то в шкаф… Кто Иде дал целый день на раздумье?.. Можно было бы сразу ее расколоть, а ты — пожалуйста, думай!.. Да еще в одиночную камеру ее посадил для полного комфорта…
— Хочешь сказать, шо Академик — я? — ухмыльнулся Гоцман.
— Ты дальше слушай, — перебил Виталий. — Взрыв в твоей квартире… Эффектно. Полная комната осколков. Только зачем взрывать пустую квартиру, а?! Тебя убрать — не задача, на улице из пистолета стреляй — не хочу! На улице, у дома, в коридоре УГРО… Может, просто хороший повод для капитального ремонта комнаты, а?.. Давид склонился через стол к майору:
— И Фиму я сам ножом проткнул?
— Лес рубят, щепки летят… Не в бирюльки ж играете, Давид Маркович, — прищурился майор.
— Я если я штаны сыму? — еще тише поинтересовался Гоцман.
Кречетов засмеялся:
— Да бросьте вы, Давид Маркович, в самом деле!.. В абвере не дураки сидели. И на идеологию им было наплевать с высокой колокольни. Еврей, да еще начальник отдела УГРО — лучшего прикрытия и не придумаешь!.. Еще только Звезды Героя не хватает для полного комплекта… Вон и до сих пор тебя… ордена находят через военкоматы.
— Красиво удумал, — усмехнулся Давид, — молодец.
— Красиво, — согласился Кречетов, откидываясь на спинку стула, — только одно не сходится… У тебя в одном кармане пушка, в другом — ордер на мой арест… И если бы ты был Академиком, то давно мог сделать мне дырку во лбу, а потом сказать — мол, Академик оказал сопротивление при задержании…
— Глупо здесь стрелять — полно народу…
— Так я поэтому сюда и вошел… — Кречетов кивнул, задумчиво закусил губу. — И еще одно не сходится: если бы не Васька Соболь, вечная ему память, грохнул бы нас Чекан вчера обоих…
Они помолчали. И оба невидимо друг для друга ослабили пальцы на рукоятках пистолетов.
— Ты в подполье как попал? — наконец негромко спросил Гоцман.
— Еще в сороковом году был составлен секретный список, куда вошел и сержант госбезопасности Кречетов, — так же негромко и чуть отстраненно, словно речь шла не о нем, ответил Виталий. — А девятнадцатого июля сорок первого меня перебросили сюда… Так что к октябрю, к началу оккупации, я уже был при деле. Но тебе, ясно, об этом никогда не рассказывал. Да и расскажу, так не поверишь же… Ну что? Пистолеты на стол?
— Угу, — усмехнулся Гоцман. — И еще по сто пятьдесят.
Кречетов первым вынул из-под скатерти руку с ТТ, положил оружие на стол. Гоцман
— Товарищи, здесь вам не фронт! Я сейчас милицию вызову…
— Здесь милиция. — Гоцман раскрыл свое удостоверение. — Вы бы нам еще триста водки по-быстрому сделали. И шо-нибудь закусить.
— Понимаю-с, — покорно склонил голову мэтр…
От порога своего кабинета Кречетов направился к столу, загремел ключами, отпирая ящик.
— А теперь слушай сюда, Дава, как говорят в Одессе…
В руках у него оказался тонкий черный шнурочек и мятая книжица, которую майор перевернул вниз заглавием. Пальцы Кречетова проворно начали крутить шнурочек туда-сюда, на мгновенье неуверенно застыли, но затем все-таки довершили начатое. Получился замысловатый, хоть и несложный на вид узелок.
— Вот так… Оп-ля.
Майор помахал получившейся петлей в воздухе. Гоцман взял шнурочек, внимательно разглядывая, потом отдал Виталию.
— Как ты помнишь, петля, которой задушили Родю, пропала. Но узелок я запомнил… Хитрый уж больно узелок был! А у меня в критический момент — фотографическая память… И за этот узелок я и потянул.
Он, словно фокусник, перевернул в руках потрепанную книжицу, показал ее обложку Гоцману. «Узлы Востока». Без автора, без выходных данных.
— Да здравствует библиотека военной прокуратуры Одесского округа… Страничка двенадцать… — Майор быстро пролистал полкнижечки. — Вот, пожалуйста. Это самурайский узел. Называется «Свистящая змея».
На страничке был изображен узел, только что завязанный Кречетовым.
— А теперь извольте взглянуть вот сюда… — Кречетов обернулся к сейфу, отпер его и извлек тонкую картонную папку — личное дело офицера, затребованное из отдела кадров.
Гоцман открыл папку, несколько мгновений разглядывал фотографию, потом перелистнул. Вчитался в короткие машинописные строки, впечатанные в соответствующие места бланка…
«Фамилия, имя, отчество» — Арсенин Андрей Викторович. «Год и месяц рождения» — 19 сентября 1894 года. «Место рождения (по административному делению в настоящее время)» — Смоленская обл., Краснинский р-н, Сыроквашинский с/сов., деревня Красовщина. «Какой национальности» — русский. «Какой язык считает родным» — русский…
— Дальше, дальше листай, — нетерпеливо махнул рукой майор, — шестая страница.
Гоцман открыл страницу 6. «Прохождение службы в РККА». Должность — хирург военно-полевого госпиталя с 14 января 1939 года. Присвоено воинское звание военврач третьего ранга… Военврач второго ранга — 5 мая 1941 года. Подполковник медицинской службы — 18 января 1943 года… 26 января 1946-го перевод из Приморского военного округа в Таврический, в военный госпиталь в Херсоне… До этого вся служба на Дальнем Востоке. Демобилизован в апреле. Давид отлистал на страницу 4 — «Какие имеет ордена СССР, Союзных республик и награды, объявленные в приказах НКО Союза ССР (указать номер и дату приказа)». Наград две — медали «За боевые заслуги», приказ от 18 ноября 1939-го, и «За победу над Японией», приказ от 4 декабря 1945-го…