Лилия и шиповник
Шрифт:
— Что все это значит, Бартоломео? — холодно произнес дон Элиаш.
— О чем ты?
— Был договор о трех сотнях рабов, а ты что приволок? Я что, по твоему, тащился через пол-Африки за этой дюжиной обтянутых кожей скелетов?! Какого дьявола, где остальные?!
— Погоди, Элиаш, дай сказать.
— Ну, давай, попробуй объяснить.
— Мы обошли несколько деревень, но эти черти разбегались при нашем появлении. Словно их кто-то предупреждал заранее! А в джунглях их разыскать невероятно сложно, ты же сам знаешь. Нам удалось
— Дьявол тебя побери, Бартоломео, что мне до твоих извинений? Что прикажешь делать сейчас? Идти в Хартум, закупать рабов по их диким ценам? Какой же я тогда получу барыш? Нет, я еще не спятил!
Дон Элиаш отвернулся, нахмурив густые брови. Его шрам казался сейчас еще более угрожающим, чем обычно.
В этой небольшой паузе послышался громкий вскрик. Это негритенок Мбаса метнулся к отдыхавшим рабам и упал на грудь одному из них. Худой старик с седым ежиком волос на голове обнял мальчика и что-то залопотал на своем языке.
— Тысяча дохлых крыс! Что там происходит? Притащите сюда этого наглого мальчишку! — вскинулся дон Элиаш. Ему сейчас очень хотелось сорвать злобу хоть на ком-нибудь. И Мбаса подвернулся весьма невовремя. — Вы что, знакомы? Я тебя спрашиваю, отвечай!
Мбаса задрожал от этого гневного окрика и кивнул.
— Он твой отец? Или кто? Ну! Говори!
— Нет, господин, он мой дед. Нет, не дед, а... Как это на франчи... Брат мой отец...
— Дядя, что ли? Ну так и иди к нему! Эй вы, набить на него колодки, поживей!
Дон Элиаш швырнул негритенка к одному из охотников. Тот схватил мальчика за плечи и крепко сжал. А второй ловко извлек из наплечного мешка деревянные колодки, намереваясь надеть их на ноги мальчишки.
Тут уж сердце Генриха не выдержало. Он и так старался не вмешиваться до последнего момента, но дальше тянуть было некуда. Принц подбежал к негритенку и буквально вцепился в него, крича при этом:
— Сударь! Да, я к вам обращаюсь! Немедленно прикажите отпустить моего слугу! Вы невправе продавать его и надевать на него цепи! Вы слышите?!
Дон Элиаш медленно приблизился. Он ухмылялся во весь рот — наконец-то есть возможность показать этому щенку, кто здесь истинный господин!
— Ты что-то сказал, принц? Ты ведь принц, не так ли? Мне рассказывал о твоих похождениях твой старый приятель, Брюльи. Поди сюда, Витторио! Взгляни, твой петушок закукарекал!
— Ты бы оставил его, Элиаш... — мрачно произнес Брюльи. — Этот парень ведь и правда королевского рода.
— А мне плевать! Здесь ему не Версаль, а Африка, дьявол его побери! — взвинчивал себя дон Элиаш. — И здесь я хозяин, мое слово — закон! И ты для меня, принц, все равно что обычный земляной червяк, ты понял?!
— Сударь, вы подлец! Дайте мне шпагу и повторите ваши слова! — побледнел принц и встал перед доном Элиашем.
— Щенок! Шпагу тебе? Получай!
С этими словами дон Элиаш ударил мальчика кулаком в лицо. Генрих упал навзничь, ударившись затылком. Его глаза излучали такую ненависть, что могли бы испепелить негодяя. Но даже эту злость затмило невыразимое изумление:
— Вы посмели ударить меня, сударь? МЕНЯ? Принца крови, наследника престола?! И после этого вы еще называете себя дворянином?
Дон Элиаш даже слегка растерялся, но тут же взял себя в руки — нельзя давать слабину, иначе свои же растерзают тебя.
— Ты сам напросился, мальчишка. И запомни — здесь ты — никто! И я решаю, кому жить, а кому издохнуть в страшных мучениях! Ты понял меня, принц?
— Понял...
Генрих смотрел не отрываясь в желтые глаза, а сам нащупывал рукой камень, готовясь метнуть его в голову ненавистного врага. Это заметил Жан-Мишель. Он упал на руку Генриха, схватив ее и крепко сжимая:
— Анри, не надо, отпусти камень, умоляю тебя! — шептал Жан-Мишель, залившись слезами. — Он убьет тебя , Анри! Убьет!
Принц сдался и камень выкатился из его ладони.
Дон Элиаш смягчился и произнес:
— Хорошо, забирай своего дружка, или кто он там для тебя. И лучше не подходи ко мне, а то и впрямь невзначай зашибу!
Вытирая разбитые в кровь губы, Генрих поднялся. Гордость бушевала в нем, распаляя душу. Но разум говорил: погоди, еще не время, здесь ты и вправду не властен наказать подлеца. Но придет и его черед!
Дон Элиаш призвал к себе ближайших помощников, чтобы обсудить дальнейшие планы.
Напряжение в лагере немного спадало...
Глава сорок четвертая
Совет длился недолго, уже через полчаса было принято решение. И дон Элиаш подозвал к себе караванщика-бедуина, которому принадлежал караван.
— Ахмед, мы уходим.
— Куда лежит твой путь?
— Мы собираемся на юг. Сделаем рейд, соберем рабов, думаю, три сотни будет достаточно.
— Тогда наши пути расходятся — мы идем в Каир.
— Да, я понимаю. Если бы Бартоломео привел рабов, как было условлено, мы двинулись бы в Каир вместе. Так что отправляйся туда один. Прикажи, пусть снимут поклажу с нашим оружием.
Бедуин прокричал что-то своим караванщикам и те принялись снимать тюки, освобождая верблюдов.
— Когда ты поведешь караван обратно, Ахмед?
— По воле Аллаха, через два или три месяца. Надо распродать товар, а это займет время. Сейчас плохой спрос на ткани и шерсть. Зато неплохо берут соль.
— Соль всегда в цене, — задумчиво произнес дон Элиаш. Но про соль он думал меньше всего — у него товар совсем другого свойства. — Пожалуй, мы успеем вернуться. Если повстречаемся на обратном пути, расскажешь, какие цены на рабов в Египте.