Лион Измайлов
Шрифт:
И я как-то потерял из виду и жену, и любовницу.
А тут еще Володька, с которым я рассориться не успел, все с теми же девушками подоспел. Поддали еще, танцевать пошли.
Я танцевал с Ритой. Миловидная украинская пампушка. Она ко мне в танце прижималась, да и я не сопротивлялся.
Рита сказала:
— Я фотоаппарат забыла в каюте, надо же пофотографироваться.
Пошли за фотоаппаратом.
Спустились на один проем по лестнице. Там какой-то закуток попался. Мы и стали с ней целоваться в этом закутке.
Вдруг чувствую, кто-то
Они — жена и Лидушка.
И вдруг жена разворачивается и влепляет мне пощечину. Я слова сказать не успел, как Лидушка мне заехала с другой стороны, но тоже по лицу.
И обе «проститутки» тут же исчезли. А я стою совершенно обалдевший. Тут уж не до поцелуев стало. Мгновенно протрезвел и пошел на палубу. Походил, поискал и вижу, что жена с Лидой стоят с офицерами и едят как ни в чем не бывало шашлыки у бассейна.
Я на них смотрю, они на меня ноль внимания.
Тут Володька подошел с двумя подругами, Рубен со своей девушкой. Стали есть шашлыки, пить вино. Потом офицеры с моими женщинами куда-то пошли. Я за ними. Один офицер остановился и говорит:
— Что это вы за нами ходите?
Я говорю:
— Не за вами, а за своей женой.
Офицер говорит Нине:
— Это ваш муж?
А Нина отвечает:
— Нет, он мне больше не муж.
Офицер спрашивает Лидушку:
— Может, он ваш муж?
Лидушка говорит:
— В первый раз вижу.
Туг я взбеленился, кричу Нине:
— Ты что, не моя жена? — и кидаюсь к ней, но натыкаюсь на стальную офицерскую грудь.
— А ну отойди! — ору я.
— Не могу, — говорит офицер. — Если бы кто-то из этих женщин признал в вас своего мужа, я бы тут же отошел. Но они этого не сделали, и вы должны оставить нас в покое.
Я кинулся к своему «крутому»: мол, наших бьют.
«Крутой» намотал на руку ремень, и мы втроем кинулись искать офицеров. Но тех уже и след простыл. Сели у бассейна, я изложил Рубену ситуацию.
Он сказал:
— Убью! Я тебе говорил, они все лесбиянки.
К чему это он, я так и не понял. Обошел весь пароход. Нигде никого не нашел. Пошел ждать в каюту. Сидел, ждал. Не выдержал, побежал к Лидушке. Дверь открыл Игорек.
— Что, попался? — закричал он.
— Попался, — согласился я.
Когда Игорек минут через пятнадцать уже сидел у меня на шее и крутил мой нос, мы услышали голоса возле двери. Мужской и женский.
— Ну что ж, до завтра, — сказала Лида, после чего открыла дверь в каюту и увидела меня.
— Бедный Вася, — только и сказала Лида.
— А где Нина? — забеспокоился я.
— Иди к себе, наверное, уже в каюте. Бедный Вася, — повторила она.
— Где вы были? — спросил я.
— Да какое это теперь имеет значение?
— Что вы делали? — не унимался я.
— Да не волнуйся ты, ничего мы не делали. Иди лучше, налаживай свою семейную жизнь.
— Извини меня, если можешь, — сказал я.
— Попытаюсь, — сказала Лида. — Иди уже, петушок.
А Игорек, ни слова не
Я пошел к себе в каюту, но там жены не было. Я выскочил, обежал все палубы и наконец нашел свою жену на корме. Она стояла одна. Я подошел к ней и сказал:
— Прости.
— Не смогу, — сказала жена.
Мы пошли в каюту.
— Я был пьян.
— Это ничего не объясняет.
Мы молча разделись и легли каждый на свою кровать.
Однако утром мы вышли из каюты, держась за руки.
Потом был свободный день в Ницце. Что в ней, в этой Ницце, понять не могу. Вроде бы обычный южный город. Однако необычный. Слава Ниццы приукрашивает ее. Знаете, как-то звучит хорошо. Ницца, Канны, Монте-Карло. Такие названия, будто из прошлого, позапрошлого веков. Так и кажется, что проедет по набережной карета с какой-нибудь русской княгиней. Или выйдет из-за угла дома Бунин Иван Алексеевич. Да и дома такие солидные, шикарные, что из-за них выходить должен никак не меньше чем Бунин. В магазины заходить страшно. Все такие фирменные, наверное, и цены сугубо фирменные.
Лестница с площадками у киноконцертного зала вроде бы обычная, но вспомнишь, чьи ботинки ее топтали, какие каблучки здесь выстукивали, и смотришь на эту лестницу с благоговением. Мы даже с женой в тот отель зашли, в котором все эти звезды живут. Впечатляет. Хоть раз бы в жизни пожить в нем, даже не во время фестиваля, а вообще. Пожить. И все.
Ездили из Ниццы группами на экскурсии. Мы с Ниной в одной группе были, а Лидушка в другой. Рубен, «крыша» моя, он ни на какую экскурсию не ездил. У него круиз по ресторанам Средиземноморья. Он лучший ресторан выбрал, там и сидел со своей красоткой.
А мы по экскурсиям. На фабрике духов с Лидушкой встретились. Издали смотрел я, как Лидушка выбирала себе какой-то флакончик. Народу много было. И она мне, Лидушка, такой родной издали показалась, что я втихаря пошел, купил ей самые лучшие духи и так же втихаря, чтобы жена не увидела, сунул эти духи Лидушке.
— Спасибо, — еле успела прошептать мне Лидушка, и я тут же отошел на заранее избранные позиции.
Вечером мы с женой гуляли по Ницце. Наш корабль в отдалении стоял, до него еще дойти надо было. Гуляли, всякие народные гулянья смотрели. Лидушку нигде не видели. А когда возвращались на корабль, жена вперед в каюту пошла, а я с Ритой столкнулся у трапа.
Рита мне говорит:
— А мы вашу знакомую в городе видели.
— Какую знакомую?
— Ну, подругу вашей жены, она с офицером из команды гуляла.
Час от часу не легче.
Когда жена собиралась спать, я сказал:
— Пойду покурю на палубу, — и пошел искать Лидушку. Нигде не нашел ее, ни на палубе, ни в муз-салоне, направился к ней в каюту.
Игорек открыл дверь и сказал:
— Мамы нет и не будет.
Постоял у каюты, подождал и пошел к себе. При-хожу в каюту, а жены нет. Я побежал искать по всему пароходу, все облазал, нигде не нашел ни жену, ни Лиду.