Лиорн
Шрифт:
Возможно, некогда Сетра и была такой, но почему — то я в этом сомневаюсь.
Внезапно меня охварил страх, что они сейчас начнут петь, а если это случится, я никогда больше не смогу общаться с Сетрой без того, чтобы меня пробило на «хи — хи», и я поспешил убраться из зала.
Я подумывал вновь вернуться к книге, но тут один из посланников сообщил, что некто пришел, чтобы меня повидать.
— Кто?
— Она не назвалась.
— Из какого Дома?
— Из выходцев с Востока, господин.
— О.
Коти ожидал меня
Я глубоко вздохнул, двинувшись ей навстречу. Остановился ровно за шаг до «обнять», ибо не был уверен, как она это воспримет, но Коти сама подалась вперед, стиснув меня в объятиях, и я сделал то же самое, стараясь, чтобы оно не переросло ни во что большее.
— Здравствуй, Владимир, — сказала она.
— А где мальчик?
— С Норатар.
Я кивнул, подбородком зарывшись ей в макушку, затем разжал объятия.
— Итак, — в горле у меня царапало, — что у тебя на уме?
— Можешь добыть мне два билетика на премьеру?
У меня и правда ушло секунды две, чтобы понять, что она шутит. Нет, оправданий искать не хочу.
— Я так понимаю, Киера тебе сказала, что я тут?
— Да.
Мне стало немножко не по себе, я ведь так и не поведал Коти то, что знаю о Киере, но все — таки это не мой секрет.
— Ну раз дело не в билетах на премьеру, тогда что же?
— Хотела тебя увидеть.
Глаза в глаза.
— Ты пытаешься, — проговорил я, — понять, насколько серьезные у меня сейчас неприятности, и нужно ли тебе готовить Влада Норатара к тому, что он останется безотцовщиной.
— Хотелось бы иметь представление, — согласилась она.
— Думаю, все не так плохо, как было неделю назад.
— Левая Рука…
— Знаю, знаю. Но выходит так, что это не вся Левая Рука, а только одна из фракций в ней.
— Почему ты все время сталкиваешься с ними, Влад? Я никого больше в Организации не знаю, кто в столь короткий период ухитрялся настолько запутаться.
— Судьба и предназначение.
— Не думаю, что это смешно.
— Не думаю, что я пошутил. Коти, происходит очень и очень многое. Я в самом центре того, что для меня чрезмерно велико.
Она рассмеялась.
— А когда, интересно, было иначе?
— Наверное, никогда. Но сейчас… нет, в смысле, думаю, я раньше никогда не понимал, насколько масштабно… ладно, не суть важно. Ты хотела меня увидеть. Вот он я.
— Еще хотела узнать, не нужно ли тебе что — нибудь. — Я открыл было рот, и она добавила: — Кроме приличной еды.
— А могла бы и принести что — нибудь.
— Увы, не озаботилась.
— «О жизнь, не можешь
— Хмм?
— А, так. Строчка из пьесы. В смысле, из мюзикла. Сам не уверен, что она вообще значит.
— В данном случае, что я должна была принести тебе что — нибудь поесть.
— Не беспокойся.
— Ну, из всего, о чем стоит беспокоиться, этот пункт, скажем так…
— Для тебя куда менее важен, чем для меня, да?
— Мне очень хотелось бы, чтобы ты оставался живым, Владимир. Ради блага твоего сына, и для моего тоже. И то, что ты прячешься в театре, а не делаешь нечто иное, однозначно свидететельствует, насколько все это опасно. Ты бы так не поступил, если бы…
— Я сделал глупость, — сказал я. — Когда я выбросил амулет, это было глупо. И я знал об этом уже тогда.
— Но все равно выбросил его?
— Мне все равно необходимо было так поступить. Необходимо было избавиться от него. Необходимо было встретить своих врагов лицом к лицу, а не прятаться от них.
Губы ее дрогнули.
— Знаю, — проговорил я. — И вот он я, встречаю их лицом к лицу, прячась в театре.
— Я молчу.
Лойош подлетел к ней, устроился на плече и получил свою законную порцию почесываний. А Коти тем временем сказала:
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Это вот ощущение, когда на тебя давят со всех сторон, когда лишают всяческого выбора… Тут есть местечко, где мы могли бы поговорить?
— Конечно. Сюда.
Я провел ее по лобби вбок, до двери напротив «края один», а потом за кулисы и вниз. Она смотрела вокруг, точно как Демон. Мы нашли пустую гримерку и устроились там.
— Давненько я не бывала в театре, — заметила она, — а за кулисами и вовсе никогда.
— Уж не знаю, когда ты видишь, как тут все устроено — рушит ли это всю магию, или напротив, еще больше восхищает. Наверное, и то, и другое.
Мы уселись, я налил ей воды. Парочка заляпанных краской рабочих сцены заглянули к нам и решили убраться.
— Итак, Владимир, — молвила Коти, — введешь меня в курс дела?
Я прикинул, сколько именно ей можно рассказать. Учитывая все обстоятельства, она заслуживает знать никак не меньше, чем Сара, правильно? Сообщать ей то, что я обещал Демону не разглашать, не стоит, по крайней мере — пока, ибо будет она знать об этом или нет, к безопасности ее не приблизит. А все остальное — да, конечно.
Коти, похоже, не торопилась, у меня также не было более важных дел, так что я изложил ей все от и до, а Лойош периодически мысленно вставлял свои шпильки, напоминая о глупостях, которые я сотворил, и о каковых, по его мнению, тоже непременно нужно поведать. Слушала она внимательно, примерно как Сара; от этой мысли мне стало неловко, и я покачал головой, стараясь ее отогнать.
— Что? — спросила Коти.
— Хмм?
— Ты покачал головой.
— А, пустое. Где я остановился?
— Ты шел обратно в Город.