Лирика Древнего Рима
Шрифт:
Знаешь ты, где какой ров для защиты лагеря вырыть,
Или рогаток каких врагу по дороге наставить.
85 Или какие места надлежит обнести частоколом,
Где источает земля ключами пресную воду,
Чтоб легионам к ней путь был легок, врагу ж недоступен,
Чтобы кипел твой боец в борьбе постоянной за славу;
Грузным копьем кто лучше разит или легкой стрелою,
90 Кто пробивает ловчей препятствия
Может ли кто усмирить скакуна, удила затянувши,
Иль, отпустив повода, вперед послать тихохода,
То на прямом ходу коня держать неуклонно,
То, если надо, его изогнуть крутым поворотом;
95 Кто заградится щитом искуснее слева и справа, —
С той стороны, откуда копье угрожает налетом,
Кто безошибочно в цель пращою проворной ударит.
Лишь разразится война по воле отважного Марса
И соберутся войска, готовясь с врагами сразиться,
100 Тотчас же ты умеешь создать построенье любое,
Нужно ли в битве отряд в квадратном поставить порядке,
Так, чтобы строй боевой отовсюду был равносторонним,
На два ль расставить крыла для встречи с Марсом раздельно,
Так, чтобы справа бойцы отражали левых, а слева —
105 Правых, и чтоб над тобой двойная носилась победа.
Нет, песнопенья мои не звучат похвалою чрезмерной:
Бранную быль я пою. И свидетель — страны покоренной
Храбрый боец иапид, свидетель — паннонец коварный,
Горец, какие везде рассеяны в Альпах холодных,
110 Также свидетель — бедняк, рожденный в полях Арупийских.285
Право, узрев, что его не осилит и старческий возраст,
Меньше дивился бы ты трехвековой Нестора славе;
Сто плодоноснейших лет Титан обновит, пробегая,
Он же, резвый, готов оседлать быстроногую лошадь,
115 Будет отважно сидеть, управляя тугою уздечкой.
Стал ты вождем, и храбрец, не привыкший показывать спину,
Шею покорно свою склоняет под римское иго.
Ты ж недоволен и тем: предстоит тебе большее сделать,
Чем совершал до сих пор; так известно из знамений верных,
120 С коими даже Меламп Амифаонов286 спорить не станет.
Ибо как только надел ты одежду из ткани тирийской287
В свете блистательном дня — вождя плодоносного года,
В час, когда Солнце из вод подъемлет главу золотую
И разнобойных ветров смиряются дикие вздохи, —
125 В миг сей извилистых рек задержались в русле потоки,
Бешенство бурных морей успокоилось в ласковой зыби,
И перестали скользить по воздушным течениям птицы,
И прекратили грызню по чащам свирепые звери,
Дабы молитвы твоей не нарушить немого молчанья.
130 Даже Юпитер, летя на легкой своей колеснице,
Прибыл к тебе, покинув Олимп, граничащий с небом;
К жарким моленьям твоим склоняя внимательно ухо,
Внемля обетам, кивал правдивою он головою:
Весело вспыхнул огонь над жертвой обильною в храмах.
135 Ныне берись за дела великие с помощью божьей,
Да заблестит твой триумф — иной, чем другие триумфы.
Марс — твой товарищ в боях: ни Галлия вас не задержит,
Ни безграничная ширь и горы Испании дерзкой,
Ни тот варварский край, где живут поселенцы из Феры,
140 Страны, где Нила текут иль Хоаспа288 державные воды,
Иль где стремительный Гинд иссякает — безумие Кира,289
Многими устьями вод среди Арактейской равнины,
Иль где Томирии власть290 ограничена бурным Араксом,
Или вселенной конец, где, соседствуя с Фебом, падеец
145 За нечестивым столом пиры совершает свирепо,291
Где Танаид и Гебр292 орошают магинов и гетов.
Что же я медлю? Везде, где мир окружен Океаном,
Нет ни единой страны, способной с тобою бороться.
Ждет и британец тебя, презиравший римского Марса,
150 Ждет и противная часть земли, отделенная Солнцем:
Ибо издревле земля, окруженная воздухом легким,
Делится на пять частей по всему великому кругу.
Две из них пусты всегда, разоренные лютым морозом:
Там неподвижная ночь покрывалом окутала землю,
155 Воды застывшие там не плещутся зыбкой волною,
Но, цепенея, лежат под корой ледяною и снежной,
Так как Титан никогда не восходит над этой пустыней.
А серединная часть подвержена пламени Феба,
Мчится ль он близко к земле, пробегая по летнему кругу,
160 Или же зимние дни миновать поскорее стремится.
Эта земля никогда не взрывается плугом тяжелым,
Поле хлебов не родит, а луг — зеленеющих пастбищ,
И не заботятся там ни Вакх, ни Церера о нивах,
И не единая тварь не живет в обожженных пустынях,