Лис, который раскрашивал зори (сборник)
Шрифт:
А меня поднимающейся гондолой тянуло на остатки прогорающей оболочки - в ипостаси лиса я мог потерпеть, но не слишком долго. К счастью, мастеру Кейрику удалось освободить гондолу от баллона изнутри, и ветер снёс пылающую громадину вбок, что спасло мою жизнь.
Всё это - от моего прыжка до уничтожения оболочки, считая все её защитные механизмы, разделение на отсеки, автоматические клапаны, огнеупорную пропитку тканей, заняло примерно полторы минуты. Я нашел собственный парашютный механизм гондолы, и увидел, что изнутри он был спущен, но повредился от жара и не сработал. Если бы не везение, Энкорра бы разбилась, и погребла
Рек великолепно справился со своей задачей, и остаток пути мы проделали с ювелирной, поистине, точностью. У меня здорово затекла шея следить за работой паренька, но всё было в порядке, он справился.
Я спрыгнул с крыши гондолы, ещё до того, как та коснулась земли. Взломал дверь, и начал помогать экипажу выбираться - дыма здесь было полно, и полно пострадавших. Лёгкая приземлилась недалеко, я к этому времени вывел уже половину экипажа.
Рек подоспел ко мне, когда я укладывал на землю сильно наглотавшуюся угарного газа девушку. Помощницу механика, если верить нашивкам. Она была, кажется без сознания, но тут было сложно разобрать - фонари улетели вместе с домами, а феерия подошла к концу.
– Ты просто молодец, парень!
– поздравил его я, но сразу же вспомнил о потерпевшей, - ну а тут нужен нашатырь и подышать кислородом под давлением «4» минут пять. Справишься?
Он радостно кивнул, сияя как начищенный таз, а я опять пошел в гондолу Энкорры, впрочем, у двери меня встретил мастер и сказал, что всё в порядке - все вышли. Все живы. Я выдохнул. Мы немного пообщались, и Кейрик заверил меня, что теперь он мой должник, впрочем, много ли возьмёшь с воздухоплавателя без дирижабля?
Ко мне опять подбежали Дивен и Рек. Парень отрапортовался:
– Всё сделал.
– И как, она пришла в себя?
– спросил я мягко, меня начало отпускать, и от того - мелко потрясывать.
– Кто?
– тупо переспросил Рек.
– Девушка, я же велел тебе… - тут до меня дошло. Мы же были теперь на земле.
– Я подышал кислородом на «4» как вы сказали и нашатыря…
– Кай, чем нужно помочь?
– вмешался Дивен.
Я рассказал ему правила первой помощи, и принялся было помогать сам, но понял, что это уже не к чему - Дивена, Вай-Вай и мастера Кейрика вполне хватало. Поозиравшись, я поплёлся смотреть что случилось с Лёгкой.
Спустился в моторную, нашел, в чём причина. Полетели те детали, которые я хотел заменить перед этим полётом, но не заменил потому, что Дивен заставил меня купить кулон. Дивен заставил? Нет…
Нет! Это как так вышло - либо кулон для сына, либо детали для дирижабля?! Можно раскрасить все зори мира, но в итоге не хватит на такой дирижабль, в котором было бы место для Сайрики! И чтоб я мог получить назначение для сына - сюда на свой дирижабль - так не получится! Так - не бывает!
Я могу работать сколько угодно, я могу вообще отказаться от обуви и ходить всесезонно голым, но иметь и семью, и небо - никак не могу! Почему?! Ведь я всё делал как надо! Не так, как Дивен это себе понимал, но так, как надо! Да, да Сайрика права, что ушла. Да, она права! Но в чём же я был не прав? Что любил её?! Что сам от неё не ушел?! Что я не сдался, что я не отпускал ни её, ни свою мечту? Ведь я не
Я очень редко раскидываю по моторному инструменты. Ещё реже я сижу, забившись в угол и в голос рычу, но именно в этот момент моей жизни со мной решила познакомиться моя мать.
Глава 5. Некоторые неочевидные аспекты раскрашивания зорь
Вошла она тихо, сложив чопорно руки на красивом траурном платье. Осанка у неё была породистая - годы не скрали её стати. Она была ещё не старой, хотя жизнь её и клонилась к закату. Нет, я не правильно сказал - она ещё не превратилась в старуху, но да, она уже была стара.
Я поднял на неё взгляд, ещё не понимая кто она такая, она представилась, назвав себя по имени. Спросила:
– Ваш дирижабль потерпел крушение, мастер Кай?
– Моё имя Кай, но я не мастер, и мой дирижабль сломался, но крушения не терпел. Загорелся не он. То была Энкорра.
– Что же, в том, что произошло с вами и вашими коллегами - моя вина. Вы поверите мне, если я скажу, что не знала о том, что похороны…
– Сотворитель, ну конечно же нет!
– нетерпеливо оборвал я её глупые слова, вещая из угла, - огонь и горючие газы несовместимы! Разумеется, я вам не поверю!
– В таком случае, просто выпишите счёт на компенсацию ваших потерь, - сухо сказала она, чуть подправив осанку.
– Я ничего не потерял.
– Передайте это вашим коллегам, - покровительственно предложила мне гостья.
– Передавайте сами.
– Мой муж, - пряча в голосе слёзы и глотая возрастающее негодование произнесла старая женщина, - скончался лишь несколько дней назад, и сегодня, юноша, были его похороны, так имейте же…
– Знаете что, дамочка, - вспылил я, вскочив и обвиняюще указав пальцем на её сияющее черными кристаллами траурное платье, - сейчас тут только что два десятка механоидов чуть не скончалось. Из-за того, что Вы не смогли подумать об элементарном!
– заканчивая фразу, я уже сам «подумал об элементарном», и понял кто передо мной. Опустил палец. Она посмотрела на меня разочаровано и горько так резюмировала:
– Кай.
Я прочистил горло, и заложив руки за спину для имитации пущей важности, стал продвигаться к выходу из моторного. Проходя мимо неё, я отдал ей знак скорого прощания, и она проследовала за мной по гондоле к выходу. На ходу она достала чековую книжку, отписала там и протянула мне:
– Вы и ваша команда испытали неудобства морального, скажем так, характера и моя честь требует их компенсировать некоторой суммой.
Воспитания я был невысокого, и потому сразу изучил чек. Сумма и впрямь была «некоторой».
– Ну что ж, спасибо.
Она остановилась, и в её осанке ненавязчиво читалось возрастающее чувство благородного оскорбления:
– Вам мало?
Я не смог сдержать добродушного смеха, который так меня и пробивал:
– Мне вас уже много. Возвращайтесь домой, ради Сотворителя.
У самого выхода, она поглядела красноречиво на застывшие в заключительном аккорде танца здания, и спросила:
– Вы получили отложенный подарок моего супруга?
– Да.
– Он считал, что в цветах заложено всё, что только…