Лиса в курятнике
Шрифт:
– Туда, - Лизавета моргнула, избавляясь от воспоминаний.
И от злости.
Зачем уехали? Ведь хорошо жили же... дом был, свой дом, в два этажа с печкою, изразцами выложенной. Их отец по журналу заказывал...
И двор.
Кони.
Выезд. И в городе его уважали, знали, как охотника преотличного... и Лизавета росла... матушка говорила, что дичкой, но это ведь неправда!
– Ай, красавица, - типчик подмигнул и сделал попытку приобнять.
– Зачем тебе туда... пойдем лучше
– Зачем?
– руку Лизавета стряхнула. А заодно уж сплела на пальцах простенькое заклятьице, аккурат сотворенное для защиты от таких вот... чрезмерно внимательных кавалеров.
Этот же провел пятерней по черным волосам.
Дыхнул перегаром.
И зло спросил:
– Чего кочевряжишься?
– Того, - дальше Лизавета ждать не стала, добавила силы да и впечатал заклятьем аккурат в лоб.
Смуглявый и рухнул.
Надо же... на рынке люд покрепче.
– Что здесь...
– говоривший запнулся и тише спросил.
– Происходит?
– Не знаю, - Лизавета вытерла руку о платье.
– Подошел... верно, спросить хотел чего-то... а потом вот чувств лишился...
...Стрежицкий разглядывал девицу, которая в свою очередь разглядывала Стрежицкого и тот готов был поклясться, что прикидывала она, уложить его подле Михасика, или дать шанс. Михасик же лежал тихонечко, спокойненько... вот же...
Произвел впечатление.
– Может, целителя позвать?
– девица вытерла ладошку о несколько измятое платье.
– Как думаете?
– Думаю... не стоит.
– Тогда охрану?
Михасик встрече с охраной обрадуется еще меньше, чем свиданию с целителем, который давече обещал лично Михасика мужской силы лишить, если тот на глаза попадется. И главное, из-за сущего пустяка... подумаешь, девчонка забрюхатела.
Так не насильничал он ее.
Точно не насильничал.
У Михасика на этом пунктик особый имеется... а что они на него сами вешаются, так то исключительно в силу подловатой женской натуры.
– Пусть лежит, стало быть?
– девица тронула Михасикову ногу туфелькой.
– Пол теплый...
– А вы заботливый, как посмотрю... к слову, если я все же охрану позову, не скажут ли они, что вы с ним знакомы...
Это смотря кто в охране попадется. Нет, патрули с дороги Стражицкий убрал, само собою - ему сюрпризы не нужны, но вот... если она обратиться к сторожевому контуру, то... в охране Стрежницкого не больно-то любят.
Его в принципе нигде особо не любят, и на то свои причины имеются.
– Не понимаю, о чем вы, - сухо произнес он.
– Мне показалось, я слышу крик о помощи...
...кричали девицы как-правило душевно, а уж помощь встречали с великой благодарностью. В отличие от некоторых. Как правило, Михасик отделывался парой затрещин, которые после щедро вознаграждались. И потому нехитрой работенки этой он не чурался.
До сегодняшнего дня.
Чем это она его?
Руки чистые... амулет какой? Или сама... да, по профилю магичка, хотя и недоучившаяся. С другой стороны, с магичками Михасику случалось дело иметь, да и амулетики у него имелись, целая связка.
– Показалось, - девица отступила от тела.
– В таком случае... вы не будете возражать, если я вас провожу?
– Куда?
– Туда, куда вы направляетесь... коридоры дворца небезопасны...
– Ах, бросьте...
– отмахнулась девица.
– Могли бы и поинтересней что придумать... а то право слово, рыночные уловки сюда тащить. И не смотрите... там, правда, двоих-троих нанимают, чтобы уж точно впечатление произвести. А вам денег не хватило?
И голову этак набок склонила.
Смотрит с насмешечкой.
И от насмешечки этой зубы сводит куда сильнее, чем ото всех оскорблений, которые ныне младшенький Боровецкий вылил. С убогого что взять, а девица...
– Мне кажется, у вас нервы разыгрались. Или фантазия.
– У меня?
– она приподняла бровку.
– А давайте и вправду охрану вызовем... я заявленьице подам... о нападении и попытке изнасилования.
...вот заявления были ни к чему.
От заявления Михасику отбрехаться будет куда как непросто, тем паче, что врагов у него во дворце хватает, в том числе и охране... особенно в охране... кого-то он там то ли соблазнил, то ли не соблазнил, то ли в жены взять отказался. В общем, затаили на него...
...и отыграются.
– Зачем заявление?
– Затем, - девица ладошки о юбку вытерла, - что сегодня он меня подкараулил, а завтра еще кого... и как знать, оставшись безнаказанным, не учинит ли настоящее насилие.
– Не учинит.
– Уверены?
– Всецело, - сквозь зубы процедил Стрежницкий и, бросивши взгляд на Михасика, который явно в себя пришел, но лежал смирнехонько, что доказывало - толика мозгов в лихой этой голове имелась все же, - признался.
– Вы правы. С моей стороны было... не слишком порядочно использовать... подобные методы.
Извиняться он не умел.
Не сложилось как-то. А девица ишь, стоит, смотрит темными глазищами. И прямо таки душит взглядом.
– Однако меня оправдывает лишь... врожденная робость.
– Опять лжете, - с обидой произнесла она.
Менталист, что ли?
Нет, в деле указали бы... или... не всегда о подобных способностях заявлять спешат.
– У вас взгляд в сторону идет, - подсказала девица.
– И за нос себя трогать начинаете... люди, которые лгут, часто так делают...