Лишнее Золото-2

Негатин Игорь

Только вот что интересно… У таких катеров дальность действия небольшая. Максимум, миль пятьсот. Даже до форта Линкольн не хватит. Где они бункеруются?

Дьявол… И что-то мне подсказывает, что просто так, подойти к этим мальчикам не получится. Нет, можно конечно. Привет, ребята, это я. Прошу любить и жаловать. Сигаретки не найдётся? В ответ влепят пулю и даже не поинтересуются, откуда я, такой красивый и вежливый, выполз.

37

21 год по летоисчислению Нового мира

Безымянное ущелье

к северо-востоку от перевала Арч-Корт

Костёр, разложенный между камней, догорал. Ярко красные угли, оживали, переливами белого жара. Бросали в темноту последние языки пламени и рисовали быстрые тени на стенах грота.

Гаргаев сидел на белой бараньей шкуре, прислонившись к гранитной стене. На плечи он набросил тёплую камуфляжную куртку и неторопливо пил чай. Ночи в горах прохладные. Он вспоминал прошлое. Перед глазами вставали видения прошлых лет. Другие горы. Другие люди. Другие судьбы. Только смерть везде одинакова. Независимо от религии. Умирать никто не хочет.

За земле стоял закопчённый чайник и простая железная кружка, с чёрным пятном отколовшейся эмали. Умар наклонился и подбросил в костёр несколько сухих веток. Слабое пламя обрадованно затрещало и через несколько минут огонь осветил небольшой грот.

Послышался шорох и на площадку вышел один из его бойцов. Он был молод, — не старше двадцати лет. Ему хотелось выглядеть старше, но даже чёрная борода и длинные волосы, перехваченные зелёной повязкой, не помогали скрыть возраст.

— Умар, наши люди их обнаружили! — он говорил медленно, но было хорошо заметно, что ему трудно сдерживать свои эмоции. Новость была слишком важная. И парень очень этим гордился.

— Хорошо, — кивнул Умар. Он не отрываясь смотрел на огонь. Казалось, что он где-то далеко. И сказанные слова совершенно не важны.

— Они прошли ущелье! И завтра мы их обязательно возьмём. Когда они начнут спускаться, то попадут в руки к нашим братьям.

— Это хорошо, — сказал Гаргаев и медленно перевёл взгляд на говорившего. В бездонных глазах плясали отблески пламени. Он долго смотрел на бойца, потом кивнул и задумчиво повторил. — Это очень хорошо.

— И эти гяуры наконец сдохнут.

— Захид, — Умар сделал небольшую паузу и неторопливо продолжил, — хвастаться будешь тогда, когда отрежешь им головы. Не раньше.

— Я сам, — парень не вытерпел и ударил себя в грудь, — сам отрежу! Во имя Аллаха!

— Во имя Аллаха, говоришь… А ты знаешь, Захид, почему все суры Корана, кроме девятой, начинаются с этой фразы? Не знаешь? Чтобы наставить человека на путь истинный и привести его к успеху и изобилию, не позволяя ему вкусить горечь неудачи. Жаль, что ты не понимаешь смысла этих святых слов, — Умар посмотрел на своего собеседника и даже поморщился. — Есть старая чеченская сказка. Мне её рассказывал мой дед. Про глупого волка и умного барана.

— Я не люблю сказки.

— А вот это зря. Иногда они поразительно похожи на жизнь. Ступай. Отдыхать хочу.

Когда Захид ушёл, Гаргаев проводил его взглядом и поморщился: хотеть и делать, это разные

вещи. Он подлил в кружку чая и с удовольствием обхватил её ладонями. Долго смотрел на огонь, пока угли не подёрнулись серым пеплом. Пора было отдыхать, но сон не приходил. Слишком долго он, Умар Гаргаев, шёл к этой цели. И слишком много людей потерял. И завтра он сделает то, ради чего был готов пожертвовать всем. И наверное успокоиться. Если в этом мире существует покой. Он улыбнулся и закрыл глаза.

— Ас-салям, Умар! — тихий, но хорошо знакомый голос. — А меня чаем не угостишь?

— Эх, шайтан, — выдохнул Умар. От неожиданности, он даже вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Только глаза вдруг сузились, плеснув злобой и ненавистью. — Ва алейкум ас-салям… Карим…

— Какой ты стал нервный. — послышался слабый смех. — Неужели старость не принесла тебе мудрости и покоя?

38

5 год, по летоисчислению Нового мира

Побережье, к северо-востоку от русского поселения

Уже начинало смеркаться, когда я снялся с своего наблюдательного пункта и отправился обратно, к вешке. Если ничего не изменилось, то меня должны ждать. Никто из пришельцев по округе не шлялся. Поставили на берегу большую палатку, разожгли костёр и уселись ужинать. Очкарики разобрали прибор и долго ковырялись в его электронной начинке. Судя по их гримасам и недовольным жестам, ничего утешительного не наши. В конце-концов они убрали технику в рюкзак, разложили спальные мешки и приготовились отдыхать. Лагерь понемногу затихал. Бойцы, перебрасываясь короткими фразами, лениво чистили оружие. Один из них поймал на берегу краба и теперь пытался его разделать для ужина. Видимо паёк надоел.

Кроме выставленного у входа в бухту поста, я заметил ещё один. Высокий светловолосый парень, прохаживался вдоль берега с автоматом наперевес и пугал своим видом местную живность. Точнее — крабов, ползающих по прибрежным скалам. Они здесь довольно крупные. Правда, вкус, на любителя. Мясо отдаёт рыбой.

Посты сменялись каждые четыре часа и службой явно не обременяли. Мужики, на первом посту, всего лишь несколько раз поднимали свои задницы и лениво прохаживались до ближайших кустов. Дальше, в саванну, не совались. Видно не первый раз в диких местах. Знают, что можно и без головы остаться. Чуть позже, они разожгли маленький костёр и пристроили на нём котелок. Звякнули кружки. От базового лагеря потянуло ароматом кухни. Бобы с мясом. У меня даже в животе заурчало.

Выяснив всё, что можно, я убрался в саванну. И под ноги смотрел гораздо внимательнее. Не хотелось нарваться на ещё одну, страдающую бессонницей, гадину. Этого добра здесь хватает с избытком. Другого зверья по пути не попалось и полчаса спустя подошёл к вешке. Из кустов послышался тихий свист и я остановился.

— Ну ты и топаешь, Нардин, — послышался тихий голос Карима. — Как беременный слон.

— Прятаться не от кого. Где Чамберс?

— Вместе со всеми. Как там на берегу?

— Тихо.