Лишние дети
Шрифт:
— Так, что у нас тут еще есть, — промычал он, обыскав ящик.
Кроме новой авторучки в футляре и нескольких почтовых марок, больше ничего ценного не нашлось. Ручку и марки Шон тоже спрятал в сумку, добавив к ним серебряные часы с каминной полки. Потом он обратил внимание на картотечные шкафы.
— А там что?
Бетти пожала плечами:
— Не знаю, бумаги.
— Я загляну в шкафы, а ты осмотри другие ящики стола.
Пока Бетти рылась в столе, Шон перочинным ножом ломал замок ящика в картотечном шкафу.
— Если она их запирает, там наверняка
Замок поддался, и ящик выдвинулся. Внутри плотно в ряд лежали папки с документами, Шон просмотрел их.
— Смотри, Бет, — окликнул он подружку, — здесь папка с твоим именем.
— Что? — Бетти удивленно подняла глаза.
В последнем ящике стола она нашла неиспользованную чековую книжку Национального банка. Шон вытащил толстую папку из ящика и бросил ее перед Бетти на стол. Потом он заметил чековую книжку и выхватил ее из рук подруги.
— На, посмотри, — сказал он.
Шон вскрыл второй картотечный шкаф, но, обнаружив в нем только бумаги, произнес:
— Здесь больше нет ничего интересного. Может, заглянем к Ястребихе? Ты говоришь, она хранит какие-то сувениры?
Бетти содрогнулась.
— Я туда не пойду, — заявила она. — Никогда больше не сунусь к этой жуткой бабе.
— Ладно, ладно, — согласился Шон. — Я сам сбегаю. А ты поищи еще на первом этаже, вдруг на что-то наткнешься.
Бетти знала, что обыскивать первый этаж бессмысленно, но потом решила стащить что-нибудь съедобное. Зажав толстую папку под мышкой, она вернулась на кухню, чтобы заглянуть в кладовку. Взглянув на старые кухонные часы, Бетти поняла, что они с Шоном рыскают по дому вот уже полчаса. Ей не терпелось поскорей выбраться отсюда. Она заглянула в кладовку и нашла там ломтик сыра, хлеб и несколько сосисок.
«Что ж, неплохой ужин получится», — подумала она и сгребла все съестное в сумку Шона.
На плите стояла огромная кастрюля с воскресным рагу. «Утащить ее вряд ли получится, ладно, так и быть, оставим еду для несчастных сироток», — решила Бетти.
Она присела у стола на кухне и, открыв папку, погрузилась в чтение.
Элизабет Гровер
Дата рождения: 12.07.1932.
Отец: Джон Гровер (бывший заключенный, считается погибшим).
Мать: Элис Гровер (скончалась).
Тетя по отцовской линии: Джейн Маркс.
Дальше шли еще какие-то данные. Бетти быстро пролистала их и вдруг обнаружила стопку писем. Первое письмо было датировано 4 января 1946 года. Ни адрес, ни почерк не были ей знакомы, она начала читать письмо…
Дорогая мисс Ванстоун,
моя сестра Джейн отдала Вам мою маленькую дочь Элизабет после того, как ее мать, моя жена, погибла во время воздушного налета. Я в то время считался пропавшим без вести, и она решила, что не сможет воспитать Бетти сама и что девочке будет лучше у Вас.
Как видите, я вернулся, я жив и не попал в плен к немцам, и теперь я хочу забрать домой свою девочку. Я собираюсь скоро жениться, и моя будущая жена тоже с нетерпением ждет, когда Бетти вернется домой. Спасибо Вам, что заботились о ней все это время. Пожалуйста, скажите, когда я смогу приехать и забрать ее.
Искренне Ваш,
Джон Гровер
Бетти в ужасе таращилась на письмо. Ее отец жив! Он не попал в плен, и он вернулся домой! Он хотел и ее забрать домой, но почему-то так и не приехал. Почему? Что случилось? Письмо было двухлетней давности. Неужели он передумал и потому не приехал?
Она взяла следующий листок бумаги. Это была копия ответа Эмили Ванстоун.
Дорогой мистер Гровер.
Я была очень удивлена, получив Ваше письмо. Рада узнать, что Вы живы и здоровы. Дело в том, что Элизабет удочерили. Ее приемные родители — очень милые люди, они живут на севере, в деревне. Они очень любят Элизабет, а она обожает их. Боюсь, я не вправе раскрыть Вам имена и адрес этой семьи. Мне жаль, что Вы не сможете забрать Элизабет домой, но будьте уверены — она здорова и счастлива.
Желаю и Вам счастья в новом браке.
Искренне Ваша, Эмили Ванстоун, патронесса приюта «Нежная забота»
Бетти ошарашенно уставилась на второе письмо.
— Да как она посмела… — сквозь слезы прошептала она. — Как она посмела наврать ему!
Вытерев слезы, она перешла к следующему письму от 15 января 1946 года.
Дорогая мисс Ванстоун,
с трудом верю в то, что я только что прочел. Вы отдали Бетти на удочерение, даже не посоветовавшись ни с кем из ее родственников. У Вас был адрес моей сестры, Вы должны были уведомить ее о том, что собираетесь сделать. Как можно было отдать Бетти незнакомым людям, даже не спросив? Я собираюсь нанять адвоката, а потом приеду к Вам. Пожалуйста, отправьте мне новый адрес Бетти, чтобы я мог хотя бы сообщить ей, что жив. Если ей так хорошо в новой семье, что ж, может, ей и стоит с ними остаться, но, по крайней мере, она будет знать, что я жив, не забыл ее, и мы сможем хотя бы иногда встречаться.
Осталось последнее письмо, письмо от Эмили Ванстоун, датированное 19 января 1946 года.
Дорогой мистер Гровер,
я понимаю, что Вы расстроены и очень Вам сочувствую, но повторяю: я ничего не могу поделать. Бетти счастлива в новой семье. Когда миссис Маркс привела Бетти к нам, мы стали законными попечителями девочки. Это дает нам абсолютное право (не сомневаюсь, что это подтвердит любой юрист, к которому вы обратитесь) поселить Бетти в той семье, в какой мы сочтем нужным, выбрать для нее приемных родителей. Мы также вправе не разглашать имена и адреса приемных родителей.
Сожалею, что не могу продолжить с Вами дальнейшую переписку по этому вопросу.
Искренне Ваша…
Бетти уронила письма на стол, схватилась за голову и разрыдалась. Когда Шон вернулся на кухню с сумкой, набитой украшениями и сувенирами Ястребихи, он увидел, что Бетти плачет, и бросился к ней.
— Эй, детка! Что случилось?
Всхипывая, Бетти протянула ему письма. Он сперва пробежал их глазами, потом прочел внимательней.
— Ни хрена себе! — выдохнул Шон. — Чертова сука!