Лишняя. С изъяном
Шрифт:
Кроме фотоснимков. Вот фотография только начала зарождаться как вид искусства, а технически вообще была в эмбриональном состоянии. Различить, кто изображен на снимке, даже под лупой, можно было лишь при наличии недюжинного воображения, даже если человек был снят крупным планом.
Читать про исследования дальних земель и сделки с восточными правителями было весьма увлекательно. Увы, накануне шестнадцатого дня рождения принцессы мои сны закончились.
В тот злосчастный осенний день моросил унылый серый дождь. Я хлюпала сапогами по лужам, выглядывая периодически из-под выдвинутого вперед – от ветра – зонтика, чтобы не врезаться в столб или в прохожих. Последних почти не наблюдалось. В такую погоду разгуливают только те, кому очень-очень надо на работу. Мне как раз надо было – я уже опаздывала.
Откуда взялся тот грузовик, я так и не поняла. Как всегда, дважды посмотрела в обе стороны перед тем, как ступить на зебру, потом еще раз на середине дороги. И пока я проверяла справа, слева раздался визг тормозов. Я еще успела удивиться схожести ситуации: снова бампер перед самым носом… Но рядом уже нет отца, готового защитить меня ценой собственной жизни.
Как крошились мои кости под тяжестью многотонной машины, я уже не чувствовала – первый же удар кузова сломал мне шею.
Судьба, наконец, настигла беглянку.
И я почти не удивилась, когда очнулась не в своем теле.
• Глава 2 •
Глаза открывались с трудом. Неудивительно, после такой аварии. Чудо, что я осталась в живых.
А собственно, как осталась?
Распахнув глаза, я уставилась в сероватый, в грязных потеках потолок. Не моя комната, не больница, скорее похоже на келью принцессы из моих снов.
– Кати, просыпайся, нам на завтрак пора! – В дверь настойчиво поскреблись.
Голос знакомый…
Это же Хилли!
Я подняла руки к глазам. Левая слушалась куда хуже, и пальцы до конца не выпрямлялись. Управление моторикой теперь на мне? А где сама принцесса?
Я прислушалась к внутренним ощущениям. Вроде никого постороннего в теле нет. Села, покрутила головой, осматриваясь в спальне. Воспоминания наплывали постепенно. Теперь моя собственная жизнь казалась ярким сном, а вот эта, сказочная, с магией – настоящей. Я ли читала сквозь глаза принцессы или она заглядывала в непонятный мир машин через меня? В висках застучало, и я едва сдержала стон.
– Кати!
– Иду! – рявкнула я.
Хилли испуганно затихла. Да, Катраона не то что не позволяет себе повышать голос, она и говорит-то едва слышно и исключительно когда очень-очень надо. Нужно вживаться в образ, а то как бы мне изгнание бесов не устроили.
– Иду, Хилли. Я проспала, – промямлила я.
За дверью успокоенно вздохнули.
– Я тебя тогда жду за завтраком. Поторопись, а то накажут!
С этим радостным известием девушка убежала.
Я перевела взгляд на окно. В стекло постукивали опушенные первыми листочками ветки. Здесь только начиналась весна. Прихрамывая, я подошла к окну. Знакомый вид: забор пансиона, декорированный редкими кустами для эстетичности, где-то там, за деревьями, запасная калитка, всегда закрытая на засов и задвижку, а сверху висит старый ржавый замок, открыть который не может уже даже его родной ключ.
В шкафу висят платья, целых два. Туфли одни – их надо беречь, а носки уже перештопаны столько раз, что проще было бы связать новые. Может, и свяжу. Принцесса… то есть я умею.
И это теперь моя новая полноценная жизнь. Ну, почти полноценная. Но с ДЦП я еще не закончила бороться! Мы еще повоюем!
В животе заурчало. Да, завтрак. Я быстро умылась, благо крохотный умывальник имелся в каждой комнате. Это душевые и туалеты в отдельном помещении, по три на этаж, а умывальники у всех свои, чтобы по утрам и вечерам очереди не устраивать.
Вода, правда, в них только холодная. И система подачи заковыристая, вроде мини-насоса: нужно набрать воды в специальный кувшин, потом наклонить его, чтобы тонкой струйкой текла вода, – он зафиксирован донышком, не перевернется, – и быстро успеть проделать все утренние процедуры, пока запас не закончился. Я с непривычки сначала умываюсь, потом начинаю чистить зубы и остаюсь без воды. Приходится набирать заново.
Крохотное зеркальце над умывальником отражает вполне симпатичное лицо. Чуть вздернутый аккуратный носик, полные губы кажутся слегка крупноватыми из-за впалых скул. Я вздохнула. Откормить бы меня, но с рационом пансиона это не светит.
На завтрак я в итоге опоздала.
Сестра Деми, которая присматривает за нами во время еды, строго нахмурилась. Опоздание – нарушение режима. Интересно, какое наказание она мне придумает? Вот бы на кухню отправила.
– Катраона! Следуй за мной, – властно распорядилась сестра Деми и, развернувшись, выплыла из столовой, даже не глядя, следую ли я за ней.
Как положено в такой ситуации, я оставила недоеденную кашу и поспешила за монашкой.
Не особо-то и хотелось доедать эту склизкую гадость.
Вместо наказания меня отвели прямиком в кабинет матери-настоятельницы. Что же случилось? Неужели меня уже раскрыли? Или какие-то новости от родителей? Может, меня заберут обратно? Хотя вряд ли.
Матушка Ригна сидит за высоким столом. Подозреваю, с обратной стороны под ее стулом ступенька, специально, чтобы она возвышалась над посетителями. На столе стопки бумаг, новомодные перьевые ручки в витом металлическом стакане и шкатулка. Последняя слегка выбивается из общего ряда вещей и выглядит знакомо.
Я устраиваюсь на шаткой табуретке и оказываюсь в положении букашки под микроскопом. Психологическое давление, уровень – дошкольник. Плавали, знаем. Выпрямив спину, я преданно уставилась на настоятельницу, поедая ее глазами. Нужно ведь женщине эго почесать.
– С днем рождения, дорогая! – приторно улыбнулась матушка.
Я и забыла. Точно, в начале весны у принцессы день рождения. И каждый раз ей приходит письмо от родителей. Один раз в год. Трогательно даже. Если бы не было так обидно.