Листея
Шрифт:
– Излагай, – ответил Блохин.
– От Голобородька пришла записка.
– Он умудрился передать записку перед носом у полицаев? Профессионал, ничего не скажешь. Что там у него?
– “Пан Многогрешный, меня и Надежду схватили, паренек Валерьян бросился на ее защиту и также попал под стражу. Не беспокойтесь, я уже обеспечил нам алиби, прицепится не будет к чему, но меня волнует Мирон Трубецкий, он разкусил нас буквально за несколько часов, в том переходе мне одному удалось спастись, а Марией пришлось пожертвовать. Ваш приказ уже знаю, от Марии избавится,
– Что-что!? Наш миленький мальчик Шура влюбился в случайную шлюшку? Интересная история, Иаков, может скоро и тебе выходить придется, а то беспредел они там разведут знатный, – хохотал Герман.
– У нас на в этом районе остались только Сеня с Глебом. Может их пустить на разведку?, – с опаской спросил дедок.
– Того ебанутого урода, который вместо приветствия вырывает четыре передних зуба и его дружка укурыша, что вместо еды питается энергией вселенной и тремя косяками на обед? Отменная идея, Иаковушка!, – манерно тараторил Блохин.
– Могу и я выйти, при связях такая процедура труда не составит. Зачем нам вообще сидеть здесь если мы можем в любой момент слинять?, – резко завелся святоша.
– Сколько тебе разъяснять? Мы торчим в этой дыре под видом бомжеватых зеков, только потому, что если всех наших за жопу схватят, на двоих дурачков полжизни просидевших за решеткой никто внимания не обратит!, – наклонил голову вниз Блохин и уставился на напарника, – дареному коню в зубы не смотрят!
– Да ради Бога, Герман, хоть у черта на куличках сидеть буду, лишь бы деньги на счет капали, – сложив руки говорил Иаков.
– А мне казалось, что твоя вера в Господа более серьезная, чем просто сценический образ, – разочарованно промычал парень.
– Я тоже думал, что тот самый “Многогрешный” будет посерьезнее, чем обычный приколист из 9-Б, – обстановка накалялась.
– Ты же вовсе меня не знаешь.
– Знаю даже лучше твоей родной матери, Герман. Твое невероятное умения разговорить самого сатану за чашечкой чая, ты при всем желании мог даже убедить Ленина стать капиталистом, а Иисуса, головорезом! Вдуматься только! В первый день быть попущенным, но уже на следующий корешится с блатными, и буквально загрызть обидчиков. Две сутки, пресвятая Богородица, Герман. Больше чем гнева Божьего я боюсь только тебя одного.
– Хочешь жить, умей вертеться, – ухмыльнулся тот, перевернувшись лицом к стене, – спокойной ночи, завтра предстоит решать много проблем.
После услышанного Выговский спать не будет еще долго. А пока все притихло, он решил развернутся, чтобы перестать лицезреть одну только стену, теперь его взору показался аккуратный луч лунного света, пробивающий решетку в отверстии максимум 20х20 сантиметров размером, мало, но все же, маленькое окно в мир.
“Нелогично”, – огрызался в мыслях Федор, – “не может же студент совершенно без связей построить такую огромную империю. Чисто технически история не знает подобных примеров”.
– Мучают вопросы, Федор Владимирович?, – голос Германа послышался в темной комнате, – знаете, я люблю наблюдать за всем, мне нравится собирать информацию о поведении людей, о характере оных. Я заметил, когда мы обсуждали дело, вы постоянно дергались при упоминании Валерьяна, а особенно вас перекосило от Мирона Трубецкого. Вам известны
Полностью черная комната, ведь по ночам свет зекам обрубают полностью, сгущала нависшую атмосферу, этот пронзительный до глубины души голос звучал отовсюду и прокрадывался в самое сердце, заставляя его бешено колотится отбиваясь от твердой шконки. Историк ловил на себе будто сотни очей наблюдающих из этой бесконечной тьмы
– Я слышу ваше дыхание, Федор Владимирович, как для спящего человека вы слишком учащенно дышите, либо вам просто снится кошмарный сон. Но знаете в чем суть? Я ощущаю ваш взгляд, я чувствую как вы сверлите им верхнюю койку напротив себя, как загнанный в угол зверь думаете как же защитить свою шкуру. Не бойтесь, Многогрешный не даст вас в обиду, – он будто очутился вплотную и шептал на ухо свои гипнотические тирады.
* * *
– Валерьян… Валерьян… Валерьян, блядь! Вставай, проказа ты трижды проклятая, – хмурый голос Мирона Валентиновича резко пробудил Видоплясова от затяжной отключки, – отпускаем мы тебя.
Осмотревшись, Валя обнаружил себя в обезьяннике на территории богом забытого полицейского участка, не пойми где. Рядом сидела Надежда, а рядом с ней тулился Шура. Немного отклонившись от стены с облезлыми обоями и чуть не раздавив ногой пробегающего мимо таракана, Валерьян сложил руки у головы с жуткой болью в оной. Черепушка трещала, сейсмическая активность отдавалась глубоким дрожанием у висках.
– Без Нади я не уйду, – пробормотал тот.
– Не бойся, герой, мы вас всех отпускаем, – прикурив неизменную сигарету молвил Мирон, – собирайтесь молодые люди, – Трубецкий открыл камеру, что даже не была заперта на замок и не упустив возможность пнуть Шурика, дал всем выйти, – вы свободны, тебя Валя попрошу остаться, сейчас Вася придет, этот обморок где-то рядом шляется, я вас подвезу, – жуткая тоска отдавала в голосе мужчины, с неимоверной журбой тот затяжку за затяжкой всматривался в окно выпуская паровозные клубы дыма, – а вы на что уставились, сучьи дети, пешком добирайтесь, – гаркнул он на Сашку и Надю, те услужливо кивнули и выбежали из участка, – вот видишь как оно, Валя, все по пизде пошло.
– Зараза ускользнула, – понимающе вздохнул парень усевшись напротив Мирона.
– Куришь?, – прозвучало со стороны следователя.
– Нет, – отрезал тот, всматриваясь в погоду за окном. Она как капризная леди вертела носом в разные стороны, то навевая холодный ветерок, то просвещая яркими солнечными лучами хмурые, как выражения лица Мирона, деньки.
– Привет!, – воскликнул Вася войдя в комнату, – ах, они уже ушли, а я надеялся застать рожу пойманного Шурика, – парень прошелся вдоль комнаты убедившись, что никого нету, – а у вас тут своя атмосферка, а батьку?, – протерев круглые солнцезащитные очки он уселся рядом с Валей, – может поедем уже?
Потушив сигарету Мирон бесшумно встал, подав всем своим видом, что пора уходить, парни быстренько выбежали наружу, прекрасно понимая – батька не в настроении. Там им предстояло лицезреть старенькую иномарку нулевых годов, выполнению в темных оттенках, а если точнее полностью черную.
– Залезайте, – молвил мужчина доставая ключи и на расстоянии активировав замки, сам автомобиль пропищал и звонко щелкнул, оповестив пассажиров о доступности входа.
– Куда едем?, – спросил Вася обнаружив машину на неправильной дороге домой, – если не хочешь не отвечай…