Листея
Шрифт:
“Ну а кто мы такие в этом водовороте событий и безумных перемен? Наблюдатели или те кто могут что-то изменить? Круто повернуть ход дел?”
Кто я?
* * *
Эта бесконечно длинная и тягучая смола именуемая ночью, продолжалась, сверчки пели под окнами, сосед истошно храпел, а я думал только об одном: “Человек на той стороне баррикад также истошно ворочится в кровати думая о ужасности своих поступков, или же он не считает свои поступки ужасными?” Думает ли он о том что у этих девушек есть семья,
Вдруг меня осенило, Выговский совсем не виноват, он просто заложник своей жизни, своего тусклого существования, которому подвернулась возможность спустить дух. Получается плохой тут именно я? Я нарушил то что шло своим чередом?. . .
Всем кто ложится спать,. . . Спокойного сна. . .
* * *
– Оххх, – мычал Вася, – голова болит очень сильно! Она болит даже от того что я сейчас говорю, мне хуево, если одним словом.
– Я всегда тебе говорил, алкоголь – зло!, – умничал Валерьян.
– У нас еще и сессия! Дай боже силы. Кстати, Валя, сегодня мой отец приезжает навестить меня, там еды всякой вкусненькой принесет или бюст Владимира Ильича Ленина, я его заказывал уже как 2 недели назад!
– Уже третий по счету.
– А углов в моей комнате четыре!
* * *
Мои родители сейчас подготавливают почву для посадки, даже не стал их приглашать, но позвонил, сообщил что все отлично. Хорошо, что хотя бы Вася пригласил на чай, и с батькой познакомится наверное выйдет.
– В тех мешках под твоими глазами, я бы мог сложить все свои вещи и уехать жить на теплый юг!, – грубый, но очень завораживающий голос послышался со стороны комнаты Васи.
– Да нормально все, батьку, учеба идет изумительно, выпиваю иногда, но это единая отдушина после бесед с Валей.
– Надеюсь “Валя” это твоя девушка?
И угораздило же меня зайти именно в этот момент. . .
– Значит-ся, Валя это ты, – выдохнул отец, – знаешь, иногда крепкая мужская дружба будет получше всяких отношений с женщинами, вот почему я сейчас один! Но это не отменяет того, что род Трубецких должен получить наследника!, – моду на пальто, вероятно, Вася подхватил у своего отца. Галантный, широкоплечий мужчина, с вычурно грубыми чертами лица, что напоминали грозные кавказские горы, в купе с пышными усами создавали картину хмурого ноябрьского вечера, закрыв взгляд массивными темными очками на своем тучно-картофельном носу. Он сидел закинув ногу на ногу, расслаблено постукивая пальцами по столу, – садись Валерьян, в ногах правды нет, – наконец-то дружелюбно скривив уголки губ вверх, он подал близ стоящий стул, – я Мирон, работаю следователем, – мужчина подал руку.
– Очень приятно.
– Вот скажи, у тебя есть девушка?, – он достал сигарету и прикурил ее от советской зажигалки.
– Знаете, я пока что такого не планировал, подруг много, а вот дамы сердца нету, – немного покраснев протараторил Видоплясов.
– Ну хотя бы так, – Мирон выпустил густой клубок дыма, – слыхал я что у вас тут
– Не, бать, ничего не знаем, – бледный как смерть отвечал младший Трубецкий.
– Точно?, – мужчина вплотную приблизился к лику сына, рассматривая гладь его кожи, – ты же мой сынуля, никогда не стал бы подобной херней заниматься!, – вдруг рассмеялся Мирон и крепко обнял Васю, – удачи вам, парни, – он поднял свою шляпу со стола, элегантным движением закрыл ею голову и стуча каблуком туфлей об деревянный пол направился к выходу, – помните, лучшая закуска – сало!, – дверь захлопнулась.
* * *
– Они что-то знают, – молвил следователь войдя в маленький обшарпанный кабинет с советскими столами и пользовательскими компьютерами тех же времён.
– И вам, добрый день, Мирон Валентинович, – ответил пухлый оперативник попивая горячий кофе и читая длиннющий список пожелтевших документов.
– Мой сын и его дружок, определенно имеют какую-то зацепку, но говорить не хотят, – он подошел к доске на которой были прикреплены фотографии людей, разный мест и орудий преступлений, каждая из которых была связана между собой разноцветными резинками и в конечном итоге приводило к фото с неизвестной темной фигурой, – да ёбанный рот этих лабиринтов!
– Может нам устроить облаву на университет?
– Вот скажи мне, почему я тебя еще не уволил за такие “гениальные предложения”?, – коронер приблизился вплотную, – разве не ясно, что у меня нету ни единого ДОКАЗАТЕЛЬСТВА! Я никак не могу доказать причастность университета к картелю.
– А я говорю, что зацепка у тебя есть, – кокетливо ответил напарник, – Федор Владимирович Выговский.
* * *
– Он определенно в курсе, что у нас что-то происходит, – Валерьян обеспокоенно шагал по комнате всматриваясь в скрипучий пол.
– Мне стоит ввести счетчик гей-намеков?
– Очень скоро твой отец выйдет на Надежду и она попадет за решетку, либо ее убьют те люди из картеля, – вдруг он сел и начал нещадно грызть ногти.
– Ты же утверждал, что старикан не сдаст её.
– Да, но уже я не могу просто так исключить этот факт.
– Да ты параноик, друг. Но все же помнишь что я говорил?
– ”Искусство быть посторонним”.
– И-м-е-н-н-о. Очень полезная мудрость кстати.
– И что за “Кражи”? Неужели Надежда тоже связана с этим? Ведь она сама говорила “с этого бизнеса не выходят целыми”.
– Ну ее целостность зависит от предпочтений клиента, – Вася расхохотался, – извини. По сути нам не известно вышел ли он на Надю или нет. Скорее всего, у него главная улика это Выговский, кстати зацепкой его сделал ты, мой дорогой друг. Именно ты засадил Федора Владимировича за решетку и привлек внимание товарища Трубецкого.