Литератор
Шрифт:
Завидую Вашему путешествию в Париж…
21. VI.7I
Спасибо за Ваше сердечное, милое письмо. И как хорошо подчас «впасть в маниловщину»! И мне не хватает — да и кому же из нас хватает? — дружеских откровенных бесед. Я был счастлив, встретившись с Вами.
Поздравляю Вас и все Ваше милое благородное семейство с Новым годом!..
31.12.72
Спасибо за милое, интересное, очень порадовавшее меня письмо. Легко заключить, читая его страницы, что Вы — в полном расцвете энергии и творческого подъема.
Известие
Это просто прекрасно, что Вы принялись за воспоминания. В том, что они будут интересны, содержательны и хорошо написаны — я ни минуты не сомневаюсь. Вы — умница, талантливы, у Вас тонкий вкус и — уверен — свободное перо. Так что если Вам может пригодиться благословение старого человека, который более полувека провел за письменным столом, — примите его от меня. Как говорится, с богом!
О поездке в Югославию Вы написали так живо и с таким увлечением, что мне снова захотелось туда поехать. Я был в Дубровнике, провел там десять прелестных дней. Но, конечно, я не видел и десятой доли того, что увидели Вы. Кроме того, я же не подкован, как Вы. Я плохо знаю историю и — как Вы знаете — совсем не разбираюсь в архитектуре.
Передайте мои поздравления Вашей «второй хозяйке семейства». У меня тоже ученые дети, доктора наук, профессора, — и тоже принимают участие в заграничных поездках, но жизнь у них трудная — и я их очень жалею. Мало времени для себя, для семьи. Что делать!
Тамара Хмельницкая — одна из способных наших критиков и печатается очень много, хотя книг у нее, кажется, нет. Достойный, умный человек…
27/XI—1973
Я почти весь год невылазно просидел, читая, работая и слушая Стравинского и Рахманинова. Этим я занимаюсь и теперь. Новый год выманил в Москву, а завтра возвращаюсь обратно.
Читая Ваше письмо, я удивлялся Вашей постоянной душевной занятости — вот черта, которая, увы, встречается все реже! Вы все успеваете — и погостить у друзей и с размахом принять родных. Я рад за Вас и убежден, что мне положительно необходимо многому у Вас поучиться. А я как-то уткнулся в свою книгу, почти не бываю нигде, хотя сегодня побывал на большой выставке импрессионистов, обнаружив, впрочем, что почти все холсты видел еще в 20-х годах.
Собирался с Л. Н. в ФРГ — приглашали — там вышли мои книги, — но тут я и погорел: не заметил инфаркта, который был обнаружен, когда я пошел в поликлинику за справкой.
Как я завидую Александру Александровичу! [163] Мой скромный последний спорт — лыжи. Да ведь зима все нейдет! Надеюсь на январь — февраль.
Одновременно с этим письмом посылаю Вам свои «Окна» и неуловимую «Звезду»…
I/I—1975
Дорогая Ксения Юрьевна.
163
Муж К. Ю. Стравинской — яхтсмен.
Спасибо за сердечные поздравления, за добрые пожелания. Примите и наши с Л. Н. — от всего сердца!
Я не только обрадовался, получив Ваше письмо, но и огорчился, пожалев, что мы познакомились так поздно. Вот с кого мне надо было брать пример в моей хотя трудолюбивой, но беспечной жизни! Сколько у Вас жизнелюбия, какая спокойная, благородная уверенность в своем праве воспользоваться
Ничего я не видел, ни Владимира, ни Суздаля, ни мемориала на Волге. В сравнении с Вами я — уткнувшийся в книги, свои и чужие, скучный алхимик, очарованный на всю жизнь русской литературой. Дня не проходит, чтобы я не писал — сижу в лесу, в Переделкине, стараясь «возможно дольше держать в руках драгоценную чашу жизни», — и пишу. Не завидую Вам только потому, что полюбил Вас. Нам бы жить в одном городе, а то, приезжая в Ленинград, я погружаюсь в ничтожные утомительные кино-теле-дела, которые, без сомнения, являются не чем иным, как слабым отблеском угасшего честолюбия.
Бесконечно сожалею, что несчастная случайность помешала Вам заглянуть в Москву. Ведь этот город — или, по меньшей мере, мой домик в двадцати верстах от него — тоже заслуживают некоторого внимания. Мы хоть поболтали бы вволю!
Как я рад, что Ваша книга принята — уверен, что это — превосходная книга. Я тоже суеверен, но признаюсь, что в 1976 году должны появиться целых три моих книги — и в том числе двухтомник. «Окна» (которые в полном виде уже переводятся во Франции) появятся в 3 и 4 номерах «Звезды». Там рассказано о том, как я влюбился в Л. Н., но об этом, кажется, между прочим.
Сердечный привет А. А. — он-то уж из молодцов молодец! Впрочем, могу похвастать, что и я, в горизонтальном положении (инфарктик), в прошлом году сделал немало…
4.1.76
Спасибо за милое, сердечное письмо, за добрые поздравления. Конечно, дата солидная [164] , что и говорить, но я стараюсь держаться и — это стало ясно — во всем подражать Вам. Я понял секрет духовной (и физической) бодрости, он — в каждой строке Вашего письма. Это постоянная духовная занятость, это — строгость, «не позволять душе лениться». Слава богу, мы оба, кажется, наделены этой чертой.
164
В. А. Каверину исполнилось 75 лет.
От души порадовался полноте Вашей жизни, Вашим интересным путешествиям и занятиям. Я был в Югославии, провел десять дней в Дубровнике, и этот прелестный старый город подсказал мне сказку «Летающий мальчик», которую Вы, вероятно, едва ли читали…
Продолжаю 28/IV, после суматохи, связанной с моим — увы! — семидесятипятилетием. Впрочем, я получил так много писем и телеграмм, что стал даже подумывать, что вопреки всем встречным ветрам все-таки, кажется, прожил жизнь недаром. Впрочем, об этом будут судить наши внуки и правнуки. Был хороший, сердечный вечер в Литмузее.
Возможно, что в конце мая мы с Л. Н. (которая все прихварывает) поедем недели на три в Болгарию. Это было бы кстати еще и потому, что я совсем увяз в своем Переделкине, работая над новым романом. Я кончаю его — впрочем, эта фраза повторяется уже третий раз. Это третий вариант, а может быть, меня ждет еще и четвертый. Роман небольшой и парадоксальный [165] .
…Вам повезло, что у Вас нет телевизора — по телевидению за последнее время передавали несколько моих плохих пьес и посредственных экранизаций…
165
«Двухчасовая прогулка».