Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1
Шрифт:
Макушку башни венчал шпиль; на этом шпиле была укреплена фигура мавританского всадника со щитом в одной руке и поднятым отвесно копьем в другой. Лицо всадника было обращено к городу, точно он нес его охрану и следил за порядком; однако едва против Гранады выступали враги, всадник поворачивался в ту сторону, откуда грозила опасность, и опускал копье, словно собираясь пустить его в дело.
Как только изготовление этого чудесного талисмана было закончено, Абен-Абус стал нетерпеливо ожидать случая, который позволил бы испытать его необыкновенные свойства, и столь же пламенно жаждал
– Пусть бьют в барабаны и трубят в трубы, пусть зовут горожан к оружию, пусть вся Гранада будет поставлена на ноги! – приказал Абен-Абус.
– О повелитель, – молвил астролог, – незачем тревожить твой город и звать к оружию воинов; мы не нуждаемся в силе, чтобы избавиться от врагов. Отпусти свиту и поднимемся в секретную залу на башне.
Престарелый Абен-Абус поднялся по башенной лестнице, опираясь на руку еще более престарелого Ибрагима ибн Абу-Аюба. Они отомкнули медную дверь и вошли. Окно, обращенное в сторону перевала Лопе, было открыто.
– В этом направлении, – сказал астролог, – таится опасность; приблизься, о повелитель, и познай тайну стола.
Султан Абен-Абус подошел к находящейся здесь шахматной доске; на ней были расставлены маленькие фигурки из дерева. Вдруг, к своему изумлению, он обнаружил, что фигурки пришли в движение. Кони становились на дыбы, выделывали курбеты, воины размахивали копьями и мечами, слышались глухие и слабые звуки барабанов и труб, звон оружия, ржанье боевых скакунов, причем все было не громче и не отчетливее, чем жужжанье пчелы или мухи над ухом спящего человека, отдыхающего в тени в знойный полуденный час.
– Заметь себе, о повелитель, – сказал астролог, – вот свидетельство, что враги твои уже выступили, они должны показаться там, в горах у перевала Лопе. Если желаешь посеять среди них панику и смятение, заставь их отступить без пролития крови, прикоснись к фигуркам тупым концом магического маленького копья; если предпочитаешь кровавое побоище и истребление, прикоснись его острием.
Лицо Абен-Абуса стало мертвенно-бледным; дрожа от нетерпения, он взял в руки копье, и когда он подходил к столу, его седая борода тряслась от овладевшего им ликования.
– Сын Абу-Аюба! – воскликнул он усмехаясь, – я полагаю, что малая толика крови все же необходима.
С этими словами он рьяно взялся за дело: одни фигурки он колол острым концом магического копья, другие ударял его тупой стороной; первые из них падали замертво на землю, тогда как вторые, обратившись друг против друга, начали беспорядочное братоубийственное побоище.
Астрологу с величайшим трудом удалось остановить руку миролюбивейшего из монархов и удержать его от полного истребления неприятеля; наконец он убедил султана покинуть башню и послать в горы, к перевалу Лопе, разведчиков.
Они вернулись с известием, что христианскому войску удалось проникнуть в самое сердце окрестных гор, оно находилось уже почти в виду Гранады, но в его рядах возникли
Испытав на деле замечательные свойства чудесного талисмана, Абен-Абус ликовал.
– Наконец-то, – повторял он, – я смогу вести спокойную жизнь и держать врагов в своей власти. О премудрый сын Абу-Аюба, чем же вознаградить тебя за столь великое благодеяние?
– Желания старца, к тому же философа, нетрудно исчислить – они скромны: предоставь мне средства, чтобы обставить пещеру и превратить ее в более или менее сносную келью отшельника, – я буду доволен.
– О, сколь благородна умеренность настоящего мудреца! – воскликнул Абен-Абус, чрезвычайно довольный незначительностью просимого философом вознаграждения. Он позвал своего казначея и велел отпускать по требованию Ибрагима столько денег, сколько понадобится для расширения и убранства его скромной кельи.
Астролог велел вырубить в скале анфилады комнат и устроить их таким образом, чтобы они соединялись друг с другом и с его астрологическим залом; он приказал обставить эти покои роскошными оттоманками [69] и диванами и завесить их стены драгоценными шелками Дамаска.
– Я стар, – говорил он, – я не могу томить свои кости на каменном ложе; что же касается сочащихся сыростью стен, то их нужно закрыть.
Сверх этого он выстроил бани, снабдив их всевозможными благовониями и ароматическими маслами, «ибо омовение», как сказал он, «необходимо, чтобы бороться со старостью и восстанавливать свежесть и гибкость истомленного умственными трудами тела».
69
Оттоманка – мягкий турецкий диван с подушками без спинки.
Он велел, кроме того, повесить во вновь выстроенных покоях неисчислимые хрустальные и серебряные светильники, которые заправлялись ароматическим маслом, приготовленным согласно рецепту, найденному им в гробницах Египта. Это масло было вечным, никогда не угасало; от него исходило мягкое, нежное сияние, напоминающее рассеянный дневной свет.
– Свет солнца, – утверждал он, – слишком ярок и резок для слабых глаз старца, тогда как свет светильника более подходит для занятий философа.
Между тем казначей Абен-Абуса начал ворчать по поводу сумм, ежедневно расходуемых астрологом на отделку и украшение его кельи; в конце концов он отправился со своими жалобами к султану. Но раз царское слово дано, оно нерушимо. Абен-Абус только пожал плечами.
– Мы должны запастись терпением, – сказал он. – Старик задумал устроить жилище философа в соответствии с тем, что он видел внутри пирамид и среди гигантских развалин Египта; но всему бывает конец, – то же случится и с расходами по убранству его пещеры.
Султан был прав; келья была, наконец, отделана и обставлена; она представляла собою роскошнейший подземный дворец. Астролог заявил, что ему больше ничего не потребуется, и, запершись у себя, провел трое суток в непрерывных трудах. После этого он снова пришел к казначею.