Литературная Газета 6255 (№ 51 2009)
Шрифт:
– Смирно! Равнение на флаг!
И на мачте взвивается настоящий Андреевский стяг, полученный, как уверяет морской волк и степной казак, с самого крейсера «Георгий Победоносец». Дети сразу понимают: всё, что видят они на этом дворе, – совсем не чудачество.
Прежде чем начинать морскую экскурсию, Михаил Петрович заводит ребят в
– Идите поклонитесь Великому Чукче, – говорит он.
И опять сразу не поймёшь: шутит или всерьёз предлагает.
Внутри чукотского жилища – место для костра с чайником, низкие скамеечки, на стенах небогатые украшения – репродукции картин и домотканые коврики.
В такой яранге, только попроще, сооружённой из лапника и других подручных средств, среди северных болот и лесов, вдалеке от цивилизации, в 1935 году родился и сам Мастрюков. Пять лет детства прошли в чукотском жилище. Потом отец-умелец почти голыми руками соорудил из сухостоя избушку.
Позже, побродив по необыкновенному музею, понимаешь, что он ещё и памятник Михаила Петровича своей судьбе. Несмотря на всю тяжесть выпавших на его долю испытаний, увековечил он тем не менее не столько трагедию отдельной семьи, сколько – бытие государства в своей собственной биографии, не обиды и болячки, а гордость за Отечество, смешанную, увы, как это часто случается в нашей истории, с горечью и грустью.
– Предки мои родом из Тамбовской губернии, – рассказывает Михаил Петрович о своей родословной. – Переселили их в Оренбургский край, в Сакмару, ещё при губернаторе Перовском. Насильно заставили вступить в казаки. Прапрапрадед мой Митрофан Фёдорович сопротивлялся – так его плетьми пороли!
Велели переселенцам сеять пшеницу, уродилась она в первый же год на славу. А куда девать? Поехал Митрофан искать место под мельницу. Построили её на маленькой, но сильной речке Космарке, что в Сакмару впадает. На ту мельницу до самой революции казаки на повозках со станиц зерно молоть возили.
В революцию обоих моих дедов – по отцовской и материнской линии – расстреляли как зажиточных эксплуататоров. А в тридцатом году вместе с другими семьями отправили по этапу в Усть-Вымьлаг в Коми АССР и отца с матерью. Детишки, которых с родителями повезли в болота и леса, от той жизни все поумирали. Да и две трети сосланных взрослых погибли. А я родился там и потому акклиматизировался. Когда подрос, выпустили из колонии – поучиться, окончить школу.
Отца реабилитировали после смерти Сталина, тогда мы и вернулись вОренбуржье. Было мне в ту пору девятнадцать, и я загремел служить на флот. Носить моряцкую форму пришлось пять лет, потому что Хрущёв провёл большое сокращение армии и людей не хватало.
Служил на Тихоокеанском флоте, в Советской (бывшей Императорской) гавани и во Владивостоке. Экипажей было мало, пришлось ходить на разных кораблях – на интернированном японском эсминце, на американском тральщике и даже на подводной лодке. Гонял я корабли в Китай и другие места, побывал на месте гибели «Варяга».
Отсюда и морская тематика в моём огороде. Море такая стихия – однажды захватит и уже никогда не отпускает…
Фрегат «Паллада» в отличие от настоящего корабля имеет в днище, ниже ватерлинии, деревянную дверь с висячим замком, за которой находится морской музей. В помещении на входе – хозчасть с канатами, сетями, фонарями, посудой, рындой – корабельным колоколом, в который надо ударить, и тогда точно почувствуешь себя на настоящем корабле.
Есть здесь даже пиратский уголок с обязательным для него «Весёлым Роджером» и «бочонком рома».
Здесь хранятся портреты знаменитых флотоводцев, предметы морского быта, образцы формы, среди которых парадный китель самого Мастрюкова с погонами капитан-лейтенанта и даже матросская гимнастёрка с погибшей подлодки «Курск». Истории подводной лодки, как и знаменитому крейсеру «Варяг», Михаил Петрович уделил особое внимание. Он изготовил точные копии корабля и субмарин – от самой первой, изобретённой ещё при Петре I крестьянином Никоновым, до знаменитой «С-13» Александра Маринеско, уничтожившей тысячи гитлеровцев. Когда «спустят на воду» огородную подводную лодку, в неё переедет соответствующая экспозиция музея.
В Вязовке Оренбургского района Мастрюков живёт последние двадцать лет. В молодости после службы окончил Оренбургский железнодорожный техникум, по распределению работал в Семипалатинске, потом одиннадцать лет в Новотроицке. Параллельно учился в Ташкентском институте железнодорожного транспорта. Был главным инженером локомотивного депо, инструктором по вождению локомотивов – в начале 70-х переводил поезда с паровозной на тепловозную тягу. Преподавал в Новотроицке и Оренбурге.
В Новотроицком строительном техникуме Михаил Петрович смастерил свой первый действующий макет – трактор К-700 с дистанционным управлением. Потом были модели шагающего экскаватора, первого паровоза, пришедшего в Оренбург в 1876 году, тепловозов и другой железнодорожной техники, в точности копировавшие оригиналы и потому ставшие прекрасными наглядными пособиями для учащихся.
На вопрос, почему бы «Казачьей гавани» не стать филиалом областного музея, Михаил Петрович оживляется:
– Это было бы здорово! Может, финансы бы подкинули, я бы в доме паровое отопление сделал, избу подправил… У нас ведь в музеях что – прялки да горшки… А я бы ребят сельских ещё и рукодельничать научил!
Удивительно, но никто такого предложения Мастрюкову до сих пор не делал. Причём знают о нём многие и везут сюда гостей со всех волостей и даже иностранцев – поудивлять и погордиться: мол, вот какое чудо есть у нас в Оренбуржье. Только за день до нас два автобуса школьников из областного центра приезжали. Идут автобусы, едут автомобили, но никому не приходит в голову помочь необыкновенному бессребренику в его необыкновенном деле.
А то, что Михаил Петрович научил бы ребятишек местных и родину любить, и рукодельничать, – несомненно. Ведь Мастрюков не только макеты делать мастер. В хозяйстве целый парк сельхозмашин, созданных его руками. Есть здесь даже единственный в мире, как утверждает вязовский Кулибин, одноколёсный роторный трактор ТОР-12, изобретение которого подтверждено патентом.
А ещё крутятся на огороде ветряки с крыльями из половинок старых железных бочек, укреплённых на вертикальной оси.