Литературная Газета 6261 (№ 57 2010)

Литературная Газета

image l:href="#"/>

В 1943 году на свет появляется, наверное, первое литературное произведение Фёдора Александровича АБРАМОВА – «Обстоятельства моих ранений». Написанное как отчёт для вышестоящего командования, оно содержит такие строки: «Я лично работал на пулемёте». Работа – так относился писатель-фронтовик к войне, к творчеству, к жизни.

Аработы в России – поле непаханое. «Читаю Ключевского. Всё то же самое, что было 300 и 500 лет назад. Повсеместная отсталость, невежество и бескультурье народа, эгоизм и классовая слепота правящих». Да отчего же это поле никак вспахать не удаётся? «Боже, Боже, кто спасёт Россию от чиновничества? Сожрали матушку-Русь и ничего делать не дают».

Фёдор Абрамов, автор эпического

цикла «Пряслины», отмеченного Государственной премией СССР, ушёл из жизни тёплым майским днём 1983 года. Но словно чувствовал: «Нельзя доводить принцип частной собственности до крайности. Полное разъединение людей. Духовное обнищание. Помешательство на копейке. А раз бездуховность – секс… Превращение человека в свою противоположность… Всё коммерция. Всё бизнес. Нет литературы. Искусства… Регулирование государства необходимо».

Он уже тогда возмущался чиновничьим реформированием школьного образования, урезанием уроков истории и литературы: «Пора всем понять: перегрузка школьника всевозможными предметами и недогрузка его родным словом могут обернуться самыми серьёзными последствиями, особенно в наш век всеобщей технизации и усыхания сердца. Ну будут, будут у нас физики, будут математики, будут иные специалисты, а человек-то, будет ли человек-то?»

Но на что же и на кого тогда уповать? Абрамов знал ответ и на этот вопрос: «На Руси никогда не переводились праведники, энтузиасты, трудники. Ими всегда жила и будет жить Россия».

Похоронен Фёдор Александрович в родной архангельской деревне Веркола на правом берегу реки Пинега. Там же, на левом берегу, находится Артемиево-Веркольский монастырь, восстановлением которого Абрамов был озабочен последние годы.

Жизненное кредо писателя-фронтовика, гражданина Фёдора Александровича Абрамова (1920–1983) – «будить, всеми силами будить в человеке Человека» – остаётся его духовным завещанием всем нам.

Александр ЯКОВЛЕВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 04.03.2010 14:21:56 - Иван Ильич Егоров пишет:

Какая прозорливость!

Спасибо Александру Яковлеву за этот материал! Творил Федор Абрамов в советские годы и ну никаким боком не соприкасался с капитализмом. Тем не менее приведенную цитату воспринимаю как пророчество. Все очень точно: и духовное обнищание, и разъединение, и коммерция. Откуда такая прозорливость? Смею предположить два источника: глубокие дореволюционные корни и религия.

«Здесь брошено зерно…»

Портфель "ЛГ"

«Здесь брошено зерно…»

ФЁДОР АБРАМОВ – 90

Лидия Владимировна Мельницкая, журналист, живёт в Архангельске. Судьба подарила ей знакомство с Фёдором Абрамовым, который в 1972 году писал ей: «В газете читаю с удовольствием. Вы любите, понимаете Север, и у Вас есть Слово. Всего доброго! Абрамов».

Есть где-то, есть иль был наш дом,

А нет – так должен быть!

А.Т. Твардовский

НА АБРАМОВСКОМ УГОРЬЕ

Стыдно признаться, но до начала 70-х ничего-то из абрамовских произведений я ещё не читала. Хотя, конечно, знала, что есть такой писатель Фёдор Абрамов, наш земляк… Что он каждое лето приезжает на родину, но мои командировки в совхозы Пинежского района, в Верколу в том числе, не совпадали с его пребыванием там.

Не раз слышала о писателе и от общих пинежских знакомых, и от коллеги по областной молодёжной газете Юрия Галкина. Он был чуть ли не первым, кого ещё в начале 60-х Фёдор Александрович выделил среди начинающих писателей Севера, поддержал в начале пути и в дальнейшем следил за его творческой судьбой.

В начале 1970-х Юрий Галкин работал в «Нашем современнике». 1972 год этот журнал открывал абрамовской повестью «Алька». Прочла. Потом – «Пелагею»… Помню, как щемила душу повесть о деревенской пекарихе, матери бесшабашной красавицы Альки…

Тут подоспели и «Деревянные кони», сборник повестей, выпущенный в Ленинграде в том же 1972 году. Я получила книгу с надписью «…от Алькиного отца с благодарностью». После того как Фёдор Александрович прочёл в газете «Правда Севера» (он её и в Питере выписывал) мою рецензию на «Альку», он послал мне эту книгу с коротким письмом, где благодарил «за добрые слова о взбалмошной, непутёвой, но где-то и обаятельной моей девке». Среди моих предков, насколько мне известно, крестьян не было. Но после повести «Деревянные кони» чувство кровной, родственной связи с абрамовскими героями почему-то не покидает меня до сих пор.

…В мае–июне 1974 года Фёдор Александрович строил в Верколе свой дом. Зимой он купил, «как кота в мешке», за глаза у хозяйки, давно не жившей здесь, «самый скудный, быть может, по веркольским масштабам, домишко, но зато на самом прекрасном месте». Ради места и купил: рядом со знаменитой старой лиственницей, которая не раз упомянута в его книгах; на высоком «абрамовском угоре» над Пинегой-рекой – наискосок через дорогу, раньше стоял дом, где он родился и вырос.

Строил свой дом не в переносном смысле. Во всех строительных работах деятельно участвовал сам Фёдор Александрович. Учился плотницкому делу у лучших веркольских мастеров, возводивших ему дом практически заново; доставал стройматериалы, выбивал транспорт… Впрочем, об этом подробно рассказала в документальной повести «Дом в Верколе» Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова, вдова писателя. Мне же удалось в последние дни мая 1974-го увидеть своими глазами, как «писатель меняет профессию»…

«Правда Севера» направила меня в командировку, задание было связано с сельским хозяйством. А тут стало известно, что писатель Абрамов сейчас в Верколе. И моя начальница, вспомнив, что Фёдор Александрович знает меня заочно по публикациям в газете (бандероль на моё имя он послал в «Правду Севера»), поручила мне встретиться с ним и взять интервью…

…И вот, не сразу показавшись из-за угла строящегося дома, приближается ко мне невысокий мужичок в ватнике, резиновых сапогах, с непокрытой черняво-кучерявой головой, хмурый и сердитый. И топор из руки не выпускает… Позже, не раз перебирая в памяти подробности первой встречи с Фёдором Александровичем, поняла его настроение и реакцию на мой приезд. Человек только на пятьдесят пятом году жизни начал вить собственное «гнездовье» (его слово) на своей малой родине, спешил: ждала литературная работа – другой незаконченный «Дом», завершающий тетралогию «Братья и сёстры»; затем поиски и сбор материалов – запись воспоминаний пинежских старожилов для будущей «Чистой книги» (надеялся, что она станет главным делом его жизни), и ещё много чего было задумано…