Литературная Газета 6271 (№ 16 2010)
Шрифт:
– У них этот вкус был. И не только вкус, но и чутьё на подлинные шедевры. Собрание импрессионистов в русских музеях, возможно, лучше, чем во французских. Наши меценаты оценили это направление гораздо быстрее…
– …Не будучи профессиональными искусствоведами…
– На рубеже XIX и XX веков художественная культура русского общества была очень высока, и прививалась она зачастую с детства не только в кругах знати, но и в среде купечества. Сегодня же само понятие «художественная культура» большинство адептов актуального искусства считают анахронизмом. Сейчас
– Всё зависит от позиции говорящего. В былые времена художники старались искать в окружающем мире прекрасное…
– Всякое. В искусстве много трагического, даже горького и мрачного, например у Гойи. «Герника» П. Пикассо тоже не о прекрасном. Но они хотели своим творчеством сделать мир лучше. Они показывали грязь, они о ней даже вопили, чтобы человек её увидел и очистил мир от неё, а эти призывают погрузиться в неё ещё глубже.
– При том, что сами они в ваннах с мусором почему-то не купаются и по чердакам не бомжуют.
– Если называть вещи своими именами, то они исповедуют двойную мораль: одни принципы для избранных, к коим они себя и причисляют, другие – для всех остальных. Сами они живут человеческой жизнью, а проповедуют, к сожалению, античеловечность. Искусство всегда было мощным инструментом саморазвития, самосовершенствования личности, а актуальное искусство фактически призывает человека к деградации. Более того, оно изгоняет из мира того, кого принято называть маленьким человеком. Русское искусство всегда стремилось хоть немного приподнять его над окружающей мерзостью…
– …Дать ему почувствовать, что он не так мал и низок, как ему кажется, что высокое, светлое и благородное доступно и ему.
– Переживание жизни народа всегда было одним из важнейших свойств русского искусства. Оно стояло и стоит на том, что каждый человек – это космос, что его нужно уважать и уметь понимать его внутренний мир. Но сегодня живущий обыкновенной, непридуманной жизнью человек из искусства изгоняется. Его вытесняют сконструированные персонажи, существующие по своим собственным, ничего общего с реальными не имеющим законам. А живая жизнь стала презренной темой. Если актуальное искусство обращает на что-то внимание, то это чаще всего извращение, уродство, отклонение от нормы…
– …Которое объявляется нормой! Но если ничего, кроме мерзости и хаоса, нас не ожидает, то ради чего они занимаются своим искусством? Они же лишают смысла собственное существование, ибо ускоряют приход этого самого хаоса!
– Такое впечатление, что они видят в этом идеал существования. Они пытаются заставить человека отказаться от собственных идеалов, как бы устаревших, от национальных и общечеловеческих ценностей. Кстати, обществом, населённым примитивными существами, управлять легче. Ну кто придумал банальное совокупление назвать любовью, приравнять физиологический акт, на который способно любое живое существо, к глубокому, противоречивому и очень многогранному чувству, которое в состоянии испытывать только человек? Цель актуального искусства сегодня в расчеловечивании человека, дабы усугубить его метания между Богом и Зверем. Оно отрицает эстетическое переживание мира.
Адепты актуального искусства предлагают человеку поселиться в сконструированном ими искусственном мире, ничего общего с реальным не имеющем. Они утверждают превосходство этих миров над реальным. А между тем история искусства во все времена была в том числе и историей поиска духовных ценностей. Человек через искусство рассказывал о своих мечтах и надеждах, горестях и радостях, то есть о тех чувствах, которые вызывает у него окружающий мир. Искусство всех народов стремилось к очеловечиванию человека. В этом, мне кажется, и состоит его высшая миссия.
Беседу вела Ксения ВИШНЕВСКАЯ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Литература неопределённости
Штрих-код
Литература неопределённости
КНИЖНЫЙ РЯД
Владимир Паперный. Мос-Анджелес 2 . – М.: Новое литературное обозрение, 2009. – 224 с.: ил.
Сразу не разберёшь, плох он или хорош, этот Паперный. Выходец из семьи советской интеллигенции, перебравшийся в Штаты ещё в 1981 году, у нас считается культурологом, в Америке он теперь – по преимуществу дизайнер. Его сборник рассказов и статей «Мос-Анджелес2» – вторая по счёту попытка выразить свой советско-американский опыт, вызывающая, впрочем, как и предыдущая, у читателя одно стойкое чувство – ощущение амбивалентности.
«Мос-Анджелес 2» – книга эмигрантская, причём дело даже не в географических перемещениях, а в мироощущении автора. Он не только прочно увяз в определённой субкультуре интеллигенции 60–70-х, откуда берёт почти всех своих персонажей; сам его приём – смотреть на всё отстранённо, с некоторой усмешкой – следствие потерянной (если она была) идентичности. Ничто – ни покинутый Советский Союз, ни новая американская родина, – похоже, не вызывает у него трепета. Мировоззренческая неопределённость исчезает, только когда дело доходит до самого близкого Паперному вопроса – архитектуры. Тут всё проясняется.
Архитектуру называют музыкой, застывшей в камне. Древние греки, кстати, считали, что музыка не только гармонизирует себя, но и упорядочивает всё вокруг: Аполлон был покровителем не только муз, но и государственности как принципа. По аналогии и архитектура должна упорядочивать не только городские ландшафты, но и приводить в гармонию саму государственность. Об этом, похоже, забыл Паперный, когда в прославившей его монографии «Культура-2» писал о взлёте авангардной мысли, давшей конструктивизм, и о затвердевании и консервации архитектурных стилей, породивших сталинский ампир. На этих предпочтениях строятся и его нынешние заметки об архитектуре. Он, например, сокрушается, что проект реконструкции Мариинского театра авторства Эрика Мосса, больше всего похожий на надутые мешки с мусором, был забракован питерскими властями. «Я вижу определённый героизм архитектуры и архитекторов в том, что у нас не было таких Моссов или – что таким Моссам мы били по голове. Надеюсь, и будем бить», – с иронией цитирует Паперный одного чиновника. А ведь золотые слова!