Литературная Газета 6271 (№ 16 2010)
Шрифт:
Она жила в городе Уральске, который находится невдалеке от Атырау. Но встречающие на этот раз почему-то запаздывали. Камилла нетерпеливо оглядывалась вокруг. Серьги, свисающие с ушей, обрамлённые драгоценными камнями, блистая на свету, тоже как будто искали кого-то.
По её лицу пробежала злая дрожь, мелкие морщины переломились. Былая мягкость исчезла, глаза стали неузнаваемо строги.
– Эй! – обратилась приказным тоном к стоящему под высоким тополем худощавому светлолицему парню с красивыми усами. – Ты таксист?
Тот
– Если пожелаете, стану и им.
– Отвези в Уральск. Что попросишь, то и получишь…
Старенький «Мерседес» лениво выехал на главную дорогу.
Устроившись на заднее сиденье, Камилла стала понемногу приходить в себя и приводить себя в порядок. На лицо, украшенное морщинами, вновь возвратилась исчезнувшая было мягкость.
Что там он говорит? О чём он? Бормочет, как из-под одеяла, изъяснялся бы яснее. Ё, да он, наверное, говорит: «Когда вы гладите лицо, ваш голубой сапфир на безымянном пальце, отражаясь в зеркале, слепит мне глаза!» Бедняга.
Раньше, когда ластилась перед мужем, то высовывала меж сладкими губами кончик языка и показывала его, беззвучно посмеиваясь. О, тогда её большие глаза излучали волшебный, чарующий свет. Она попыталась воскресить эту улыбку.
– Как зовут тебя?
– Жанибек.
– Ладно, Жанибек. Смотри за дорогой, лучше за дорогой, а не за моими пальцами.
Муж её, покойный, был красивого стана и широкой души человек. Может, благодаря этому на протяжении всей своей жизни почивал в дорогих кабинетах, с лениво открывающимися дубовыми дверями и с дверными ручками почти что из чистого золота. К подчинённым был добр. Перед уходом на пенсию организовал коллективное путешествие по Южной Африке. Она тоже купалась там у скалистых берегов вместе с пингвинами, не боящимися людей. Воды тех мест так притягательны, так мягки – словно шёлковая вуаль. Обнимая всё тело, тёплым своим течением взбудораживали низинные страсти. Вот тогда, разгуливая по дорогим магазинам Кейптауна, он и подарил ей среди множества других подарков синее платье и кольцо с синим драгоценным камнем. И жёлтое платье и кольцо с жёлтым драгоценным камнем.
– Зачем покупаешь их так попарно, одно за одним? Замуж выдать, что ли, решил? – шутила тогда она, высунув меж сладостными губами кончик своего острого язычка.
– Синее – в память о нашей ушедшей молодости. А жёлтое станешь носить тогда, когда придёт пора скучать обо мне.
От улыбки мужа, медленно поглаживающего левую сторону своей груди, стало не по себе.
– Не мели чушь! По приезде сразу же пойдёшь лечиться. Работа не сбежит.
– Посмотрим. Кто не болеет в наше время?
Но его слова в конце концов оказались пророческими. Не прошло и шести месяцев, как она примерила жёлтое платье. Разукрасила пальцы жёлтыми камнями. Куда ей, такой, было податься? Коротала в одиночестве вечера, погружаясь в печаль. Мечтала о прошлом. Но по истечении времени оказалось, что не только жёлтое платье, но и сама память о прошлом изнашивается.
…Издали разом показались мерцающие огни Уральска. Изрядно вымотавшийся от езды, худощавый светлолицый парень с красивыми усами повернул голову и вежливо спросил:
– Вы не устали?
И, оголив ровные белоснежные зубы, улыбнулся. До этого не заметила, но сейчас обратила внимание: на вид он довольно приятен.
– Нет, спасибо. Давно на такси?
– Несколько лет. Был инженером. Семья, дети – вот и бегаю, бомблю.
– Семья большая?
– Жену Асем зовут. Есть мальчуган и дочка.
– Это хорошо, – сказала почему-то довольная его ответом. И погладила пальцами своё красивое лицо с едва заметной сеткой морщин.
– На этой улице заверни вправо. Вон тот высокий коттедж.
Возвращению Камиллы с курорта больше всех радовались собака да кошка. В её отсутствие за домом присматривали соседи. Ляззат1, игриво ласкаясь, бросился на шею. А Саки2, мяукая, всё норовила запрыгнуть на колени. Когда-то их приютил покойный муж. Приволок в дом ещё слепыми, так и взрастили.
– Зачем давать щенку женское имя Ляззат? – недоумевала она тогда.
– А что в этом плохого? Посмотри, как лакает молоко. А кошку назовём Сак. Носик-то у неё красный. Значит, чуткая на нюх. Если приобретём попугая, давай назовём Терге3. Сидя в клетке, будет устраивать допросы всем нашим гостям.
Улыбка, не сходившая с его красивого, смуглого лица, до сих пор мерцает перед глазами. Он как будто бы знал, что недолгим будет его срок в этом мире – в том числе и срок их совместного счастья с Камиллой – и задерживал память о себе. Был бы он жив, бродила бы она вот так, в одиночестве, по курортам? Ездила бы по ночам на случайных такси? Вон ведь во дворе, словно ахалтекинец на привязи, стоит «Ленд Крузер». Во всей сбруе да – без хозяина. Был бы хозяин жив… Да пропади оно всё пропадом: за семь лет её безутешных оплакиваний не соизволил хотя бы голову приподнять с могилы да сказать словечко…
– Вы устали с дороги. Я поеду, – сказал Жанибек, занося сумки в дом. – Заплатили больше нужного. Большое спасибо!
– И куда ты пойдёшь среди ночи?
– В гостиницу. А как начнёт светать, двинусь обратно.
Внимательно взглянула на его лицо. Волевой парень. Если б кто-нибудь запустил его ввысь, он, недолго думая, опередил бы многих. Ясно, что машина томит его. Таким-то в большинстве случаев и перерезают путь наверх. Перерезают не только завистники, но и множество мелких жизненных неурядиц. Отягощая их и в конце концов ломая… А то бы…