Литературная Газета 6531 (№ 44-45 2015)

Литературная Газета Литературка Газета

Президент музейно-мемориального комплекса «История танка Т-34».

– Лариса Николаевна, вы, можно сказать, вступили в возраст мудрости. Как ощущаете себя в нём? Какие находите радости?

– Я себя не чувствую в возрасте мудрости. Совсем недавно влюбилась... У меня прекрасный сын, может, потому, что я давала ему достаточно свободы и позволила себе не быть занудной матерью. Сын вместе со мной работает в Музее танка Т-34, это стало делом его жизни. У меня вырос очень интересный внук, он в пятнадцать лет решил сдать все школьные экзамены экстерном. Потом ушёл из школы и поступил в Институт международных отношений как бюджетник. На мои предложения о помощи в устройстве его жизни

сказал: всего добьюсь сам. И ещё радость: старшая дочь моего сына недавно родила мне правнучку, да такую чудесную, ей сейчас годик с небольшим...

– Бывают ли у вас приступы уныния? Как боретесь с ними?

– Я поняла, что есть законы природы, с которыми не нужно бороться. Как только я чувствую усталость, сразу кидаюсь к работе. Важно погрузиться в деятельность. Кроме того, всегда можно надеяться и на небесную помощь. Я считаю, что у каждого человека есть ангел-хранитель. Только не все знают об этом. А кто не знает, не умеет приближать его...

– Пишется ли вам?

– Ещё как. Сейчас, например, пишу книгу «Королева без королевства». Об Анне Андреевне Ахматовой.

– С чего вообще начинался писатель Лариса Васильева?

– Я очень любила театр, хотела стать актрисой. В моей жизни большую роль сыграла гениальная актриса Вера Петровна Марецкая. Мои родители дружили и с ней, и с Ростиславом Пляттом, и с Юрием Завадским. Плятт считал, что я буду хорошей характерной актрисой. Но когда я приехала к Вере Петровне, она сказала фразу, изменившую мою судьбу: «Ты понимаешь, тебе всю жизнь придётся говорить чужие слова». – «А как же вы?» – удивилась я. Тогда Марецкая призналась, что иногда ей хотелось чуть-чуть переписать и Гольдони, и Чехова, и других драматургов, добавить то, что они не увидели, не почувствовали... Возможно, поэтому я и передумала заниматься актёрским делом. А вскоре поступила на филологический факультет, на древнерусскую литературу... Там мне посчастливилось учиться у прекрасного преподавателя Николая Ивановича Любана.

– Вы автор таких книг, как «Кремлёвские жёны», «Дети Кремля» и «Жёны русской короны». Они бестселлеры. Почему?

– Их темы в своё время были откровениями. Да и теперь в разных странах они интересны, например, в Турции недавно впервые вышли «Кремлёвские жёны». Месяц назад в Таллине на моём вечере, где были представлены книги «Кремлёвские жёны» и «Жёны русской короны», собрался полный зал. Причём пришли и русскоязычные, и те, кто читал книгу на эстонском языке. Но, несмотря на успех, я имею первое место по обобранности. Гонорар мне заплатили только два издательства: швейцарское и японское. Японцы даже пригласили к себе. Спросили, что бы я хотела посмотреть. Я попросила показать мне три дома: бедный, средний и богатый. К моему удивлению, всё это выглядело примерно одинаково. Только когда я вошла в бедный дом, мне сказали: «Вы стоите на столе». Смотрю под ноги – нарисован стол... В 93-м году вышли «Кремлёвские жёны» – был огромный успех – а я сидела на копейках. Была расстроена, а потом подумала: такая книга, как «Кремлёвские жёны», не имеет права на богатство, она должна быть нищей, как вся наша женская судьба. Я вообще деньги не люблю, я с ними, как только они появляются, тут же расправляюсь.

– Ещё один ваш знаменитый проект – создание Музея танка Т-34. Гордитесь своим достижением?

– Музей танка Т-34 мы создали вместе с сыном. Мой отец – Николай Алексеевич Кучеренко – получил Сталинскую премию как бессменный начальник конструкторского бюро. И когда мне говорят, что я создала музей своего отца, это не так, это именно Музей танка Т-34. История танка – история всей страны. К нам приходят люди разного возраста, те, кому не безразлично героическое прошлое России. Приходят настоящие патриоты.

Есть ещё одно место,

которое мне очень дорого и с которым многое связано в моей судьбе. Я говорю о Колонном зале. Именно там пройдёт мой юбилейный вечер 23 ноября. С Колонным залом связаны воспоминания и мучительные, и прекрасные. Когда-то там было Дворянское собрание, потом там лежала Надежда Крупская. Там лежал Сталин. Я ходила туда, но вместо Колонного зала попала на Трубную площадь, где пробыла больше двадцати часов и услышала много всего страшного. Особенно для моего возраста – ведь я была школьницей, единственной и любимой дочкой... Там же, в Колонном зале, было моё первое большое поэтическое выступление. И там меня в начале шестидесятых в первый и в последний раз вынесли на руках. Было страшно, я боялась, что меня уронят.

Тут же, в Колонном зале, был вечер замечательного человека, моего учителя, Виктора Фёдоровича Бокова, с которым я познакомилась довольно неожиданно – в метро. Когда я пришла на вечер, куда он меня пригласил, там было человек тридцать. Все читали стихи. Прочла и я. Боков сказал: «Никого из них в литературе не останется, а ты останешься». И вот я веду его вечер, ему восемьдесят. И я говорю, обращаясь к залу: «Посмотрите, какая прекрасная молодая старость!»

– Если говорить о ваших учителях, кого бы вы ещё назвали?

– Кроме Бокова назову Сергея Сергеевича Наровчатова. Он, кстати, был моей платонической любовью. В молодости – самый красивый поэт. А мужчина для платонической любви обязательно должен быть красивым.

– Чувствуется, что в вашем творчестве, будь то стихи или исторические книги, всегда присутствует любовь, и постижение мира, как правило, происходит интуитивным путём. Можно сказать и так: вы любите своих героев и именно поэтому так глубоко постигаете их.

– Я вообще разделяю такое понятие, как платоническая любовь. Это огромное богатство! Оно раздвигает границы чувств. Началось моё платоническое чувство с Багратиона. Я училась во втором классе, и попал мне в руки учебник шестого класса, а там портрет Багратиона в профиль. Он мне тогда показался бесподобным. Это я уже потом увидела, какой он некрасивый. Он, кстати, спас меня от многих глупых поступков, я пролюбила его до восемнадцати лет, пока не поцеловалась с мальчиком... Вскорости вышла замуж, муж мой, мужчина, несомненно, красивый, платонических чувств не вызывал.

Если говорить о русских поэтах, то они знали, что такое платоническая любовь. У Есенина, например, была эта способность – любить платонически. Помните, он писал, обращаясь к Августе Миклашевской: « Что ж так имя твоё звенит, / Словно августовская прохлада?» А сам Пушкин был платонически влюблён в императрицу Елизавету Алексеевну. У меня об этом книга «Жена и муза».

Ещё есть книга об императоре Александре I. Вообще всё то, чем я занимаюсь, не называю историей. Академик Лихачёв считал, что мышление женщины антинаучно. Совершенно с ним согласна – антинаучно, женщина руководствуется в поиске истины исключительно интуицией. Интуитивно поняла: Александр I – загадка. Неспроста три тома ЖЗЛ выпустили про него... Но разгадку, оказывается, надо искать в физиологии: мальчиком он стоял у пушки (его отец Павел I обожал военное дело), пушка выстрелила, и Александр оглох на одно ухо. Я опросила многих отоларингологов, пытаясь выяснить, повлияло ли это на второе ухо. Они в один голос сказали, что да, конечно, повлияло. Есть определённые законы слышимости. То есть Россией управлял глухой император. В связи с этим возникает масса вопросов, и один из них такой: где появилась первая сурдошкола в России? В Павловске, в резиденции матери императора. И как только я разобралась с этой тайной, поняла и много всего другого. Сама жизнь подвела меня к книге, которая называется «Исчезновение императора».