Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

Соловьева М. Г.

6

Всё тут — В самый первый раз! Всё рождается сейчас. Вырос в поле первый дом. Свет впервые вспыхнул в нем. А из первого колодца Уж водица подается. Сходим вечером в кино! (Тоже первое оно.) А про лодыря Никиту Уж частушка родилась. Он продернут знаменито; Вот

ему на первый раз!.. В этом первом гараже Трактора гудят уже. Проверяет их моторы Техник — парень молодой. Первый трактор Выйдет скоро Самой первой бороздой. Всё тут первое везде… Вот бы первым быть в труде!

7

Две палатки. В них — больница. Заболел — приди лечиться. Здесь больного ждет кровать… Где ж больные? Не видать! Только лодырь нездоров… Мало дел у докторов!

8

Мало дел у докторов,— Много дел у поваров! Вот еще палатка-кухня. Тут огонь в плите не тухнет. Тут и жарят, и пекут. Глянешь — слюнки потекут! А весной Как раз к обеду (Время дорого, — спеши!) Прямо на поле приедут И борщи, и гуляши.

9

Магазин — в большой палатке. Тут и ящики, и кадки. — Дайте, — просят пареньки, — Рыболовные крючки! Удивилась продавщица. Да и как не удивиться! — Ну зачем вам, чудаки, Рыболовные крючки? Тут — ни озера, Ни моря, Ни порядочной реки… — Нету моря, Будет вскоре! — Засмеялись пареньки. — Будет вскоре Сине море! В море рыбы Будут вскоре. Угостим тогда ухой. — А хорошей? — Неплохой!

10

Будет, будет всё, что надо: Будет парк — в жару прохлада. И фонтаны у ворот, И троллейбус-скороход! А в степях заколосится Богатырская

пшеница, На бескрайном на просторе Заиграет-запоет… Это будет, будет вскоре, — Уж такой у нас народ!

Б. Молчанов

Простой парень

Григорий поскоблил замерзшее стекло, подышал на него и взглянул на знакомую улицу. Заснеженные деревья обнажились. Тонкие сучья вздрагивали на ветру. Ветер окреп, налетал порывами, резко меняя направление.

Погода круто изменилась, но Григорий не сразу заметил перемену. Его мысль была занята прерванным разговором с Татьяной.

«На работе не последний… зарабатываю хорошо. Простой, ничем не выделяюсь? Не всем же быть особенными…»

Стукнула входная дверь, зашуршало в сенях. Татьяна вошла в комнату, постукивая по полу смерзшимися валенками.

— Соскучился, Гриша?

— Соскучился, конечно… — Григорий нерешительно, боком приблизился к ней. — Что же ты ответишь, Таня?

Татьяна рассмеялась, показав мелкие ровные зубы.

— Ничего пока не отвечу. Много вас, парней, хорошие слова говорят. Наслушалась…

— Не веришь?

— Почему не верю? Никто не скажет про Гришу Зенкова, что он обманщик. Рано ты разговор такой затеял. — Она сделала паузу и добавила дерзко: — Вишь, и усы у тебя еще не выросли.

Григорий инстинктивно тронул пушок на верхней губе. Усы действительно росли плохо. А так хотелось казаться старше, походить на бравого Мишу Стогова — бывшего гвардейца, ныне заведующего колхозным гаражом.

— Ты всё шутишь… — В голосе Григория прозвучала обида. — А я серьезно.

— И я серьезно. Сказала, что сегодня ничего не отвечу. А пошутить разве нельзя?

Григорий молча подошел к вешалке, надел заскорузлый тяжелый полушубок, сгреб шапку. Улыбка сбежала с лица Татьяны.

— Куда ты? Погоди, — сказала она. В голосе ее послышалась просьба.

Григорий даже не взглянул на девушку.

— Пойду, — пробурчал он. — Не всё тебе равно, куда?

Они вышли в сени, помедлили немного, будто ожидая чего-то.

«Ну зачем я надерзила и обидела его?» — пожалела Татьяна. Ласковые слова просились на язык, но Григорий, рванув скобку, с усилием растворил прижатую ветром дверь.

Снег взвихрился, стегнул по ногам. Дверь вырвалась, гулко хлопнула. Григорий медленно спустился с крыльца, плотнее закутался в полушубок, не оглядываясь побрел к воротам.

Обида нарастала. Он не ждал шутки, не заслужил насмешки. Не с тем пришел. Отчего же так получилось? Еще час назад всё ладилось, а затем — будто подменили Татьяну.

«Неужто я ошибался в ней? — тоскливо думал Григорий, прикрывая лицо от режущего ветра. — Нет, не должно быть. Таня скромная, хорошая девушка. Может, я не то сказал? Не умею к девушке подойти? Ведь так дружили мы!»

— Григорий! Наконец нашелся! Куда ты?

Григорий очнулся. Степа Иванов. Хоть и друг, а встретился некстати.

— Домой, — хмуро ответил он.

— Домо-ой? Это не годится. Идем в правление! У Петра Семеныча девочка совсем разболелась: температура сорок, горло болит.

— Доктора надо, — безразлично вымолвил Григорий, всё еще думая о своем.

Иванов недоуменно посмотрел на него.

— Да где его взять сейчас? Хоть бы телефон работал, а то, как на грех, молчит со вчерашнего дня! Видно, провода в степи оборвались. Выходит, в район нужно ехать, а тут, гляди, что делается…

От колючего наскока ветра оба отвернулись, укрывая лица. Григорий живо представил бойкую белобрысую Марусю — дочь колхозного счетовода Семенова. Девочка не раз каталась на его машине. Вспомнились ее смешные, ребячьи восклицания: «Ось, дядя Гриша, гляди!.. Ось, страшно!..» — ее чуть-чуть раскосые глазенки и вечно мерзнущий, красный носишка…