Литературно-художественный альманах Дружба. Выпуск 3
Шрифт:
Всё равно: решение суда лежало перед ним на столе. Сегодня же он передаст его в парламент. Сегодня сенатор, поэт, коммунист Пабло Неруда предстанет перед сенатом как человек, обвиненный в государственной измене.
Пусть только сенат одобрит это решение! Видела и его американские советники знают, куда упрятать Неруду так, чтобы он исчез навсегда.
Неруда узнал о решении суда накануне дня, о котором рассказывается.
Ночью он набрасывал речь, с которой хотел обратиться к сенаторам. В деревянном домике по улице Патрисио Линча горел свет. Улица казалась пустынной. Но у
Вот уже много дней дом Неруды охранялся его друзьями. Каждый вечер сюда приходили верные люди — рудничные рабочие, угольщики, трамвайщики Сант-Яго. Они оберегали жизнь своего поэта от неизвестных прохожих, которые чересчур часто пытались проникнуть к нему в дом.
Вокруг было тихо. Только с гор, облитых серебряным светом луны, доносился неясный, расплывчатый гул.
На другой стороне улицы послышался скрип гравия. Два человека, стараясь ступать неслышно, направлялись к дверям дома.
Но их перехватили рабочие:
— Вам что там понадобилось?
— Шли с визитом! — нагло ответил один из прохожих, пытаясь вырваться.
В короткой схватке из кармана его выпал пистолет. Молодой шахтер поднял его.
— Убирайтесь вон, ребята, — сказал шахтер. — Еще раз поймаем здесь с этой штучкой — живыми не выберетесь!
Пока шла схватка, люди не заметили, как еще один человек подкрался к дверям дома, прислонил к ним горящий факел и скрылся. Густые столбы дыма уже обволакивали дом. У дверей разгорелось пламя, шахтеры подоспели во-время, чтобы предотвратить пожар. Неруда услышал запах гари и вышел.
— Возвращайтесь в дом, товарищ Неруда, — сказал молодой шахтер. — День у вас будет тяжелый.
— Спасибо, друзья, — сказал поэт. — Но и у вас, я вижу, нелегкая ночь.
К украшенному колоннадой зданию чилийского парламента подъезжали машины. Старинные «кадилаки», изношенные «линкольны», «форды» едва ли не самых первых марок. Своих машин в Чили не производят. Американские компании почти бесплатно извлекают из чилийской земли медь, селитру, серу, железную руду, свинец, цинк, ртуть, марганец, чтобы перерабатывать их на своих заводах в автомобили, станки, приборы, пишущие машинки и втридорога продавать чилийскому народу.
Так совершается этот гигантский круговорот: американские дельцы именуют его «бизнес», точнее — это грабеж.
Пока пухли денежные мешки селитренных и медных королей, пока народ Чили обливался кровью и потом, в чилийском сенате журчали тихие голоса, один оратор сменял другого и многие из них, называя себя представителями народа, высказывали пожелание видеть его более терпеливым, более послушным.
Но с нижних левых скамей поднимались коммунисты и бросали в зал слова правды. Часто к трибуне выходил смуглолицый человек и своим мягким медлительным голосом приводил в замешательство правительственных чиновников. Он говорил о том, что в шахтах нужно сменить крепления, открыть новые больницы для рудничных рабочих, отказаться от невыгодных договоров с американцами. Он говорил, что сеньорам сенаторам пора, наконец, ближе узнать жизнь простых людей. И сенаторы старались отвести свой взгляд от гневного
Вот и сейчас он стоит у высоких колонн чилийского парламента и пристально смотрит на сенаторов! Подходя к широкому подъезду, они по привычке поднимают глаза к фронтону здания, где выбита надпись; «Национальный Конгресс». Может быть, в них, наконец, пробудится чувство национальной гордости и они не захотят, чтобы иностранны хозяйничали в Чили, как у себя дома?..
Многие не хотели бы встретиться взглядом с поэтом. Что ж, он их понимает. Но сегодня он заставит их посмотреть себе в глаза. Неруда вспоминает слова Рикардо:
— Компартия ждет, Пабло, что эту речь запомнят и друзья и враги.
Зал сената гудит. Кожаные кресла, расположенные полукругом, спускаются вниз амфитеатром — это места для сенаторов. Неруда занимает место слева внизу: там, где сидят коммунисты. По правую руку от него и напротив сидят представители буржуазных партий. Места для гостей еще выше, на галерее, отгороженной барьером. Там полно. Люди с галереи всматриваются в лицо поэта: что он скажет сегодня в свою защиту, как отразит клевету, пущенную против него предателями? Сюда приехали горняки, избиравшие Неруду, делегаты Севелла. Где-то в глубине галереи видна большая львиная голова Карлоса Прадо. Ближе к барьеру примостился Александр Перес. Пришли писатели, ученые, художники.
В этом зале не только друзья. Здесь и враги поэта. Это те, кто владеет рудником или пароходной линией или получает с этих предприятий часть доходов. Здесь люди, запуганные и обманутые Гонсалесом. Это, например, сенатор Мигуэль Кручага Токорналь. Старого человека Гонсалес принудил кривить душой, большого знатока законов заставил перекраивать их наизнанку, как это угодно Гонсалесу, — лишь бы очернить Неруду, лишь бы доказать, что его письмо к миллионам людей содержит то, чего в нем никогда не было.
Главный враг поэта отсутствует. Он закрылся в президентском дворце и каждые четверть часа справляется по телефону о ходе заседания.
Неруда долго всматривался в зал, прежде чем начать говорить. Он видел перед собой не холодные или боязливые лица сенаторов, не эти глаза, смотрящие мимо него, не эти сверкающие кольца на выхоленных пальцах. Он видел лицо женщины, склонившейся над телом расстрелянного горняка. Он видел глаза голодного мальчика — сына бастующего рабочего. Он видел перед собой тысячи лиц и тысячи глаз — рабочих Сепелла, пастухов Патагонии, матросов Вальпараисо. И все они молили об одном: хлеба и жизни. Это ради них он пришел сюда, чтобы еще раз потребовать правосудия, чтобы еще раз исполнить свой долг народного избранника.
— Я снова занимаю внимание сената, — сказал он своим спокойным чистым голосом, — в драматический момент, который переживает наша родина.
Наступила напряженная тишина.
— В Чили нет свободы слова, — продолжал Неруда. — Сотни людей, которые борются за то, чтобы освободить народ от нищеты, оскорбляют, преследуют, мучают, заключают в тюрьмы.
Наша страна превратилась в пособницу фашизма и представляет собой угрозу миру и свободе на земле. Это дело рук президента республики!