Литературный талант. Как написать бестселлер
Шрифт:
Все пейзажи, виды городов, зданий и жилищ, их обстановка, все живые существа, участники событий – то, что видит наш герой; все речи, звуки и запахи – то, что он слышит и обоняет; все переживания, раздумья и мысленные монологи принадлежат герою, а не другим персонажам.
Это можно изобразить на чертеже, где прямая линия со стрелкой изображает поступательное движение нашей истории – глава за главой либо, если произведение небольшое, эпизод за эпизодом (рис. 1). Главы я выделил круглыми скобками, и длина заключенных в них отрезков представляет объем главы: первая – большая, вторая и третья – поменьше, четвертая – еще больше
Рис. 1. Однолинейная структура
Сюжетная линия главного героя доминирует в произведении, как бы «простреливает» его от начала до конца, и возникает ощущение, что других сюжетных линий нет вообще. Это возможно в случае рассказа или повести, но роман – конструкция многоплановая, и другие планы, не связанные непосредственно с действиями героя, вводятся через его восприятие.
Чуть позже мы вернемся к этому вопросу, а сейчас исследуем другую возможность – повествование от первого лица (герой-«я») или от третьего лица (герой-«он»).
У каждого из этих вариантов есть достоинства и недостатки. Нередко читатель/читательница отождествляет себя с героем/героиней – во всяком случае, если автор смог добиться такого эффекта, то это для него большой плюс.
Отождествление происходит быстрее и полнее, когда события излагаются от первого лица – этому способствует более доверительная, более личная интонация.
К тому же для однолинейной структуры, когда действие теснейшим образом связано с героем, говорить с читателем от себя лично, от своего «я» – самый естественный вариант.
Но в этом случае мы сталкиваемся с невозможностью сообщить что-то от автора, передать размышления других персонажей, описать их действия и разговоры, лежащие вне поля зрения главного героя. Мы можем рассказать читателю лишь о том, что видит, слышит, ощущает, о чем думает наш герой; фактически автор-рассказчик и выступает в роли главного персонажа.
Еще одна сложность, стилистическая, связана с частым употреблением местоимения «я». Например, фраза: «Я собираюсь отправиться на вечеринку, – сказал я» – звучит не очень хорошо, а в диалогах таких фраз будет множество. К ним добавятся и другие, когда герой говорит о себе и своем восприятии: «я подумал», «я решил», «я увидел», «я услышал», «я пошел туда-то и туда-то», «я сделал то-то и то-то». Автору требуется изрядное искусство, чтобы эти бесконечные «я» не слишком бросались в глаза.
Не исключаю, что при изложении истории от третьего лица эффект отождествления не столь силен, зато автор может комментировать события и говорить о вещах, герою неизвестных. Допустимы такие конструкции: «Он решил, что отправится к Веронике и откровенно поговорит с ней. Он еще не знал, что Вероника вчера улетела в Париж» (варианты: «лежит в своей квартире с перерезанным горлом», «что Веронику забрала полиция», «что в ее доме он встретит Сергея, ее нового бойфренда»). Вторая фраза во всех вариантах принадлежит автору, и в ней прямо говорится о событии, еще неведомом герою.
Если строить такую конструкцию от первого лица, она будет выглядеть так: «Я решил, что отправлюсь к Веронике и откровенно поговорю с
Стилистических сложностей тоже не возникает, фразы главного героя в диалогах звучат вполне естественно: «– Я собираюсь отправиться на вечеринку, – сказал он» – или: «– Я готов встретиться с вами завтра в полдень, – произнес Николай». К тому же вместо единственного наименования героя – «я» – мы получаем сразу пару – «он» и его имя. На самом деле таких наименований больше, так как иногда уместно назвать героя по фамилии, по принадлежности к профессии или по возрасту – «врач», «токарь», «бизнесмен», «юноша», «старик», «молодой врач» и т. д. В случае повествования от первого лица такой возможности для героя-рассказчика нет.
Все так, однако многие авторы великолепно ведут историю от первого лица, пользуясь простейшей однолинейной схемой.
Разум и инстинкт подсказывают писателям, что отождествление читателя с героем – можно сказать, влюбленность в героя – важнее всех прочих резонов.
Разумеется, герой – яркая личность, часто он присутствует не в одной истории, а в большом цикле, а сочинитель – автор такого класса, что может справиться с любыми стилистическими сложностями.
В качестве примера сошлюсь на цикл Рекса Стаута о Ниро Вульфе и Арчи Гудвине. Напомню, что Вульф – гениальный детектив, а Гудвин – его помощник; они живут в старом особняке в Нью-Йорке, где также обитает Фриц, повар и дворецкий. У Вульфа масса причуд: он разводит орхидеи, обожает хорошую кухню, любит читать книги и никогда не выходит из дома по делам; он интеллектуал, логик и занят размышлениями. Арчи Гудвин носится по городу, занимается слежкой, ищет факты и улики и снабжает шефа информацией. Арчи – молодой симпатичный мужчина, очень энергичный и физически развитый, большой острослов и прекрасный танцор; к тому же он пользуется изрядным успехом у слабого пола. Словом, с ним любой читатель-мужчина себя охотно отождествит.
Стаут это понимал, и потому более семидесяти историй о великом Ниро Вульфе поведаны нам именно устами Гудвина. Все романы и повести цикла соответствуют однолинейной схеме, и всюду рассказ ведется от первого лица.
Арчи Гудвин настолько яркий персонаж, что его сюжетную линию я бы назвал не просто главной, а генеральной. Что же с остальными планами? Как они передаются в таких индивидуализированных, заостренных на главном герое романах? Давайте посмотрим, как это делает Стаут. Для примера я выбрал криминальную историю «Сочиняйте сами», поскольку в ней речь идет о литературе, книгах, стилистике и плагиате. Перевод этого романа не очень хорош, но я цитирую текст так, как он был опубликован издательством «Интерграф сервис» в 1991 году. Начинается эта история следующим образом: