Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
Вдоль по коридору шли двое. Оба примерно одинакового роста, но один худощавый и чуть помоложе (на вид — лет тридцать), а другой — полный, с солидным брюшком и лет на пять постарше. Они шли не торопясь и о чем-то разговаривали. Был поздний вечер, рабочее время давным-давно кончилось, и здание пустовало. В коридоре светило только тусклое дежурное освещение, что делало его совсем мрачным — невероятно длинный тоннель с рядами дверей по сторонам, конец которого исчезал где-то во мраке.
— Так что, наши отделы теперь объединят? — спросил худой.
— Нет, — ответил толстый, — конечно, нет. Просто эксперимент настолько сложен,
— Его уже утвердили?
— Да. Даже более того — он уже начат. День «Д» был вчера, — толстяк был бывшим военным (его до сих пор все называли полковником), и любил выражаться военными терминами. — Вчера яйцеклетку поместили в тело будущей матери.
— Даже так? А почему не в «инкубатор»?
— Условия решили максимально приблизить к боевым. Есть подозрение, что «инкубатор» отрицательно влияет на будущее развитие. Кстати, подозрение исходило из вашего отдела…
— Ах, да! Видимо, имеется в виду эксперимент с Эйнштейном?
— С Эйнштейном? Что это за эксперимент?
— Лет тридцать назад в нашем отделе восстановили ДНК Альберта Эйнштейна, вырастили зародыш в «инкубаторе» и отправили этого "Альберта Второго" в обычную школу.
— Хм… И что же?
— Надеялись получить великого гения, но результаты оказались более чем скромными. У парня были неплохие способности к математике, но дальше победителя городских олимпиад он не пошел… Неудача тогда вызвала довольно бурную дискуссию. Среди возможных причин назывались самые различные — от ошибок в восстановлении ДНК до отсутствия материнской ласки в детстве. Среди прочего упоминали и возможное воздействие «инкубатора»… В конечном счете все сошлись на том, что одного только генотипа недостаточно, нужно еще восстанавливать внешние условия.
— Хм… Я, конечно, слышал об этом (я имею в виду дискуссию), но не знал, чем она была вызвана, — он усмехнулся. — У нас тут все так засекречено, что я иногда не знаю, чем занимается сосед по комнате… — он помолчал, потом добавил. — Что ж, теперь многое становится ясным…
— Что, например?
— Например, зачем вообще нужен весь этот маскарад. Вы знаете, что центр города оцепили?
— Да, я видел. Говорят, там что-то с радиацией.
— Говорят… — усмехнулся толстяк. — Никакой радиации там в помине нет. Просто восстанавливают исторические условия начала XIX века. В частности, дом Пушкиных и все прилегающие строения.
— Ничего себе… — пробормотал худой. — Сколько же это все стоит?
— Дороговато, конечно, — снова хмыкнул толстый. — Но руководство решило, что расходы себя оправдают.
— М-да… Наводит на размышления. Что же они хотят получить на выходе?
— Ну, это очевидно — то же, что и всегда. Конечная цель — научиться «выращивать» людей с любыми наперед заданными свойствами.
— Опять "идеальный солдат"?
— Нет, не думаю. Тупые исполнительные костоломы давно уже никого не интересуют — таких в любой подворотне можно набрать целый взвод. Сейчас нужны гении.
— Гении? — худой саркастически усмехнулся. — Мы даже не знаем, что это такое.
— Это и не обязательно. Если уж нельзя выращивать любых гениев, можно выращивать тех, что уже были. Например, наплодить этак десяток Эйнштейнов — и посадить их за разработку сверхбыстрого гиперпространственного перехватчика… Каково, а?!
— Да, заманчиво, ничего не скажешь! — худой опять усмехнулся. — Но тогда почему Пушкин, а
— Ну, во-первых, из-за ДНК — ее можно восстановить очень точно по крови, оставшейся на его жилете после всем известной дуэли. Во-вторых, он рос и воспитывался здесь, в Москве, недалеко от Института — значит, легко будет проконтролировать его развитие. В-третьих… ну, много еще разных причин… — они подошли к лифту. — Основная работа, конечно, предстоит вашему отделу, мы будем "на подхвате". Лично я буду играть роль дяди Пушкина Василия Львовича. А Вы, по-видимому, роль его отца.
— Я?!
— Ну да. Внешность, правда, у Вас не очень, но это не страшно — наши хирурги поправят. Подошьют килограмм пять сала — брюшко будет не хуже, чем у меня, — он хохотнул, довольный своей шуткой. Худой вяло улыбнулся.
Лифт остановился на первом этаже, они вышли и пошли в гардероб.
— Эксперимент получил кодовое название "Дедушка из Африки", — продолжал толстый, — выяснилось, что едва ли не основная причина гениальности Пушкина заключалась в его эфиопском родственнике. Внятно объяснить этот факт никто не может — наши психоматематики тычут пальцем в какие-то формулы и с жаром пытаются что-то доказать, но смысла этих доказательств, похоже, сами не понимают, так что в конце концов все просто махнули на них рукой, а забавное наблюдение было отражено в названии эксперимента…
Они оделись и пошли к выходу. Уже у самых дверей толстый закончил:
— Разумеется, я Вам всего этого не говорил. Официально об Эксперименте Вам сообщат, видимо, недельки через три-четыре. Ну, а младенец, как и положено, появится на свет только через девять месяцев, двадцать шестого мая. Так что времени еще много — можете пока наслаждаться отсутствием лишнего жира… — он опять хохотнул. — III —
— Это стихи! — радостно сообщил Саша, обводя родных сияющим взглядом. Глаза его восхищенно блестели.
— Хорошие? — через силу улыбаясь, спросил дядя.
— Хорошие?! Великолепные! — Саша звонко рассмеялся и тут только посмотрел на обложку. Брови его удивленно поползли вверх. — Пушкин? Так он что же, наш родственник? — мальчик вопросительно посмотрел на отца.
— Д-да… В некотором роде… — пробормотал тот.
— А почему же вы мне о нем ничего не рассказывали? — он укоризненно оглядел родных. — А как его зовут? Андрей Степанович?
— Нет. Александр Сергеевич…
— Правда? Как меня? Вот здорово! — мальчик опять рассмеялся звонким счастливым смехом. — У него очень хорошие стихи! Сейчас я вам прочту… он открыл книгу и возбужденно начал листать страницы туда-сюда.
Дядя поспешно схватил его за руку:
— Нет, не нужно! Потом… Потом прочтешь… После ужина… А сейчас идем ужинать!..
Саша удивленно поглядел на часы на стене:
— Рано ведь еще! И вообще — я не хочу есть…
— Ничего не рано! — вмешалась Надежда Осиповна. — В самый раз! Идем, идем, а то все остынет, — тебя ведь все ждут!..
Мальчик пожал плечами и закрыл книгу.
— Хорошо, идемте… — и пошел к двери.
— Э! Книгу-то оставь! — напомнил дядя.
Саша посмотрел на книгу, вернулся и аккуратно положил ее на край стола. Все сразу повернулись и заспешили к выходу с таким видом, как будто ничего не ели как минимум месяц. Саша поплелся следом, то и дело оглядываясь. На самом пороге он вдруг остановился, бегом вернулся к столику, схватил книгу, прижал ее к груди и побежал обратно.