Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
— Ничего, ничего, еще разок сыграешь.
— Да уж, конечно.
Самуэль достал из стола отвертку и быстро открутил четыре винта, и, уже основательно вспотев от волнения, откинул крышку компьютера. Ему пришлось замереть, а потом Ллойд, с интересом за ним наблюдавший все это время, услышал сиплый хрип:
— Сын, позови Ромео. Мне плохо.
Увидев искаженное лицо отца, испуганный мальчишка кинулся к дверям с криком:
— Ромео! Ромео! Мама!
Через несколько секунд в комнате появился слуга, а потом
— Что случилось, Лл…, — хотела спросить она, но тут увидела мужа, просипевшего:
— Воды и валидол!
Через несколько секунд он упал, наконец, в кресло, ощущая под языком освежающий сердце холодок таблетки. Остальные молча ждали, пока он вялым жестом не указал на скрытый от их взоров за монитором корпус компьютера. Жена подошла к тому месту, куда он указал. Лицо ее сначала окаменело, потом зарумянилось, но потом снова замерзло, и она чеканным голосом, сдерживая напряжения, спросила:
— Что это, Самуэль?
— Это — миллион долларов, я полагаю, — с видом идиота, почти весело, сказал пришедший в себя Хенинкс.
— Откуда? — последовал все такой же сухой вопрос.
— Мне их только что напечатали.
— О, Господи! — она оглянулась на слугу, — что ты несешь?
— То, что слышишь.
— Ромео, — обратилась женщина к слуге, извлекая из корпуса компьютера сотенную купюру, — проверь эту банкноту на нашем аппарате.
— Да, госпожа, — ответил учтивый слуга и вышел из комнаты, но через три минуты вернулся со словами, — купюра совершенно нормальная.
— Спасибо, — поблагодарила Франческа слугу, — можешь идти.
— Слушаюсь, госпожа, — слуга снова вышел.
Ллойд, все это время молча наблюдавший за происходящим, сильно жалел о том, что не ему первому пришла в голову мысль залезть в компьютер.
— Может, ты объяснишь все-таки, что все это значит? — продолжила допрос мужа Франческа.
— Видишь ли, дорогая, — с глупой улыбкой ответил тот, — в нашей долине объявился мальчик, который творит чудеса.
— То есть?
— Полчаса назад, он почти пошутил по поводу того, что придя домой, я найду миллион долларов, если захочу.
— Ну?
— Я захотел. Результат ты видишь сама.
— И что же это за мальчик такой?
— Сын Лючии.
— Фабио?! — Ллойд сорвался со своего места, — этот тупица…, да он не знает, сколько будет дважды два.
Хенинкс медленно перевел взгляд на сына, и также неторопливо, но внушительно сказал:
— Может этого он и не знает, но что такое справедливость он знает лучше всех нас вместе взятых, а кроме того уже доказал, что может бескорыстно творить добро, правда… хм! с примесью чудес, — он немного помолчал, а потом добавил, — надо уносить отсюда ноги. Боюсь, что Макфинли и всем, кто его окружает, скоро станет совсем плохо, если они обидят этого … сына пастуха.
— Ты действительно хочешь уехать? — с тайной
— И меня ничто и никто не остановит, и, я надеюсь, у тебя достанет ума молчать об этих деньгах до отъезда.
— Ты же знаешь, Самуэль, — раздалось в ответ, — что все эти годы я только и жду случая, чтобы оказаться подальше от этого котлована, имея в виду долину, сказала она, — но, как ты объяснишь отъезд Макфинли?
— А я и не буду ничего объяснять, только напишу записку, и все.
— Пожалуй, ты прав. И — в Америку, да?
— Угу, — Хенинкс потянулся до хруста в костях, заметив напоследок, — ну и Фабио, сын пастуха. Вот чудеса-то! — ГЛАВА 4.-
На следующее утро Хенинкса разбудил телефонный звонок.
— Алло! — осипшим после сна голосом сказал он в трубку.
— Самуэль, немедленно ко мне! — тон Макфинли не оставлял сомнений в его настроении.
Теряясь в догадках о причине столь «любезного» приглашения, адвокат оделся и, не позавтракав, через двадцать минут, уже звонил в парадную дверь особняка своего клиента. Оливер немедленно открыл дверь и проводил его в кабинет хозяина.
— Садись! — сухо сказал тот, глядя в какие-то бумаги перед собой. Адвокат сел. Поведение Макфинли было столь необычным, что он не знал. что и думать, но когда Хенинкс заерзал в своем сиденье, напоминая о себе, хозяин особняка соизволил-таки обратить на него свое внимание:
— Что нового? — задал он ничего не значащий вопрос.
— Да ничего особенного.
— Ладно, не будем играть в прятки. Ты теперь человек богатый и можешь в любой момент смыться отсюда, — он сделал паузу, чтобы дать понять Хенинксу, что знает о нем все, а потом продолжил, — но я прошу тебя не бросать меня в трудную минуту. Как друга прошу.
По тому, как сбивчиво он говорил, Самуэль догадался, что Макфинли просит, может быть, первый раз в жизни.
— Откуда ты все знаешь? — спросил он.
— У тебя в доме уже неделю стоят подслушивающие устройства. Я страховался из-за этой неразберихи со шкатулкой.
— Понимаю, — немного помолчав, сказал адвокат, — чего же ты хочешь?
— Чего я хочу? — взвился Макфинли, — неужели тебе нужно это объяснять? Я хочу знать, в чем сила этого мальчишки! Я хочу знать, насколько он опасен!
— Видишь ли, Эрхард, — спокойно заговорил Хенинкс, — я вчера действительно говорил с ним, пытался выяснить что-нибудь о его матери, но…
— Да, да, — поторопил его мысли хозяин дома.
— Я понял, что это совсем не простой мальчик. Может он и не Христос, но от него так и веет мудростью и какой-то неземной силой. Он знает и умеет что-то, чего не понимаем, и не умеем мы.
— Вот-вот, что же это такое? — голос Макфинли выдавал нетерпение.
— Я могу сказать только одно, Эрхард: это — неведомая мне сила, а я боюсь неизвестности.