Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
Квартира на Малом Каретном уникальна. Более бардачной хаты нет во всей Москве! В одной комнате живет хозяйка — Манька, 37 лет. Она бывает либо пьяная, либо с любовником. А бывает еще пьяная с любовником. Это хуже Страшного суда! Она, когда напьется, совершенно отключается. Ходить-то ходит (я бы сказал, носится по квартире, как угорелая), с вестибулярным аппаратом у нее все нормально, но что касается остальной части мозга, то у нее там происходит какая-то трансформация, — видно что-то разлагается, а после отрезвления восстанавливается, но каждый раз все меньше и меньше. А иногда мне кажется, что у нее в голове рак. Если бы вы только послушали, что она говорит, когда напьется, вы бы ошалели!
— Ваша комната — последняя.
Подведет, откроет, застелет при тебе постель — белье у нее всегда белоснежное, отдаст ключи — развлекайтесь, мол, ребята. Точьв-точь — мадам Воке. Я еще выйду на минутку — будто расплачиваюсь. К тому же дом старый, квартира тусклая, впечатление мрачное. Девицы так обалдевали, что отдавались сходу, без разговоров.
Во второй комнате живет Ива — Манькина дочка. Ей только семнадцать, но акселерация сказалась на ней во всей красе. Она уже не первая из моих знакомых молодых девиц Нового поколения, которое не работает, не учится, ложится спать, когда засыпает, и встает, когда просыпается. (Еще были Конакоша, Треска и Манана-кайфуша, бывшая подружка Казимира Алмазова, которая вообще в жизни ни разу не вставала раньше двух и звонок в полдень воспринимала, как личное оскорбление. Ложилась она тоже около двух, но чаще все же около ОДНОГО).
Отношения между мамой и дочкой были вполне дружеские, но иногда возникали «дискуссии» по второстепенным вопросам. Однажды во время одной из таких «дискуссий» Манька решила, что самым веским аргументом для непослушной дочери будет стул. Она схватила его за низ ножки и с силой, достойной Фаины Мельник, швырнула его в Иву. Но Ива умирать не хотела и, как пантера Багира, ловко отскочила в сторону. Стул пробил окно и со свистом вылетел на улицу метрах в десяти от дома. Ивиным ответом на мамины радикальные меры явилась перебитая посуда. Абсолютно вся!
И вот теперь в третьей комнате живу я.
В квартире у нас весело, никто не скучает. Но это еще ерунда! Когда я снимал эту квартиру первый раз, пять лет назад, помимо меня, Ивы и Маньки там еще жил Даниель — негр из Ганы. Вся квартира была завалена импортной аппаратурой, банками из-под голландского пива, иллюстрированными журналами и красными лампами. Так вот, самый улет бывал тогда, когда девочки, пришедшие первый раз, выходили из комнаты в ванную или на кухню. Открывают дверь — а оттуда негр!
Если у вас крепкие нервы и вам скучно, приходите ко мне в гости.
???
С 3-го декабря у меня наконец-то новая работа. Работа мне понравилась, и я старался снабдить необходимым оборудованием родной комбинат. Работа у меня разъездная, практически каждый день я в новом месте. Если меня не стимулировали материально, то фактор времени сыграл не меньшую роль: быстрее сделаешь — быстрее освободишься. Ну а время, как известно — деньги. Во всяком случае, явным показателем отношения к своей работе я всегда считал восприятие рабочего времени. Так, например, когда я работал мастером, я спрашивал "который час" через каждые пять минут. Не думаю, чтобы это говорило о страстной увлеченности. Теперь же, когда день проходил быстрей и интересней, мне некогда было смотреть на часы.
Ну, а с моей пассией мы встречались в декабре лишь в институте и, может быть, несколько раз у нее дома.
Я даже пару раз сидел с ней на лекции. Смех! Большего идиотизма нельзя себе представить! Мне, окончившему
— Да, кстати, Дима, ты знаешь, я замуж выхожу, — так, мимолетом говорит, как если бы ей, например, завтра в ателье надо было.
Перед глазами у меня появились олимпийские кольца и медленно поплыли. Я никак не мог понять, на что это было похоже. И вдруг я вспомнил волка из "Ну погоди!" в момент, когда штанговый блин «возвратился» ему на голову. Волчьи глаза двигались асинхронно по очень замысловатой орбите на фоне популярной песни 6О-х годов на слова — Евтушенко "Не спеши".
Слава Богу, — говорю, — баба с возу — кобыле легче.
Но с лекции я ушел. На всякий случай.
24-го декабря, в день перед Рождеством, я был в институте, встретил Шкатулку и стоял с ней у окошка рядом с кафедрой. Она ела апельсин и выглядела отвратительно — заспанная, с растрепанными, явно не сегодня мытыми волосами и пустым взглядом. Помимо этого, на ней была дурацкая то ли красная, то ли розовая кофта и юбка, которая ее полнит.
Я сказал, что она похожа на святую Инессу, — за что гениальный испанец? меня растерзал бы. Катя повернула голову и посмотрела сквозь меня своим стекленеющим взглядом:
— Неужели еще что-то осталось? — спросила она.
В ее голосе была грусть и беспомощность.
???
Конец декабря отмечен прежде всего приездом Чмони (105 армянских кило). Мы встречались каждый день и успели натворить массу всяких бед. И если нам не удалось раздолбать молодую ячейку советского общества — Хановскую семью, то их голубую ванну мы подпортили основательно. Небезуспешно в этом нам помогала моя тогдашняя подружка — Ира Соболевская из Плешки. Мы не на шутку перепугались после поездки к вышеупомянутому манекенщику Пьеру с Манькиной дочкой Ивой и ее подружкой Ксеней, которым вместе было 32 года, успели проштудировать весь уголовный кодекс и узнали, что у нас, оказывается, не поощряется совращение несовершеннолетних. В перерыве между развратом, достигшим невероятных размеров, мы забежали в институт и вместе с Португальцем и Казимиром Алмазовым встретили улыбающуюся Катю, которая в числе первых в институте приветствовала замену рабочего времени на аэробику. Стройненькая, худенькая, она вышла танцующей походкой из спортзала и была похожа на школьницу.
Святая невинность. Ангел без крыльев.
Аббат Прево со своей "Манон Леско" и Чмоня с его клеенками (он этих скатертей-клеенок привез штук сто и раздавал их направо налево) помогли нам выразить наше признание.
Предновогодние дни отмечены растущей напряженностью. Дней пять потребовалось Кате, чтобы в конце концов отказать всем моим друзьям — Хану, Пятнице и Чмоне. Она тянула вплоть до 30 декабря, не говоря ничего конкретного, — не отказывая и не соглашаясь. Я сам ее никуда не приглашал, свалил на друзей (обманул кондуктора — взял билет и не поехал). Единственное, что я сказал, так это то, что "где бы я ни был, ты должна быть со мной. Это Новый год, и я не уступлю. Твой отказ равнозначен разрыву".
30-го вечером звонит Пятница и сообщает о Катином официальном и однозначном отказе.
Мне показалось, что я — в армии, так как у меня зашевелился большой палец правой ноги. От возмущения. Я позвонил Кате и прослушал еще раз то же самое. Слова били в самую точку. Сухо, раздраженно, жестоко и без каких бы то ни было объяснений. Я был спокоен, как Макферсон перед казнью.
— Если ты хочешь забрать Ницше, то можешь заехать, закончила Катя, и я положил трубку.
Холодный, свистящий ветер постепенно приводит меня в чувство, пока я ловлю такси.