Литвиненко. Расследование
Шрифт:
b. Эта работа началась после переезда Литвиненко в Великобританию. Она не верит, что Литвиненко имел какое-то отношение к британским спецслужбам, пока он жил в России.
c. Она заявила, что Литвиненко поделился с ней некоторой информацией из той, что он передавал британской разведке, «но не в деталях». Она верила, что сведения, которые Литвиненко им передавал, касались российской организованной преступности, включая ее деятельность на территории Великобритании. Но, как я сказал, она не знала никаких деталей о том, что именно Литвиненко делал. У нее не было, к примеру, подтверждения достоверности информации или предположений о российских агентах в Британии.
d. Литвиненко получал ежемесячный платеж в размере lb2,000 за эту работу. Платежи начали поступать примерно с 2004 года на совместный счет в банке, принадлежащий супругам Литвиненко.
e. Она понимала
4.60 Свидетельства других людей, близких к Литвиненко, были такого же рода.
4.61 По словам Гольдфарба, Литвиненко сказал ему в начале 2003 года, что он работал на Ми-6; «Он представил меня одному из них», — добавил он. По его словам, Литвиненко сказал ему, что он консультировал Ми-6 по поводу российской организованной преступности на территории Европы и что он путешествовал в разные страны для того, чтобы помочь их правоохранительным органам.
4.62 Березовский сказал лондонской полиции, что Литвиненко работал на «службу разведки» и «службу безопасности» (определения, которые, как он, казалось, употреблял неизменно); он добавил, что ему не были известны детали этой деятельности. Он показал: «После того, как он прекратил работать на меня, я так понимал, что он продолжал работать на службы безопасности. Они платили ему деньги, чтобы он мог поддерживать себя и свою семью. Он позднее признался, что разочарован своими условиями работы со службой разведки».
4.63 Были другие партнеры Литвиненко, которые, казалось, до его смерти не знали о том, что у него был какой-то контакт со службами британской разведки. К этой категории относятся Рейли и Буковский.
4.64 Я замечаю: ни один из свидетелей их тех, показания которых я слышал и которые знали Литвиненко на протяжении его жизни, не высказывали уверенности, что он не имел отношений c британской разведкой.
4.65 Министр внутренних дел был ключевым участником Расследования, действуя как в качестве представителя правительства Ее Величества, так и в качестве самого себя. Поскольку ставился вопрос о фактическом подтверждении информации о том, работал или не работал Литвиненко на правительственные службы, министр внутренних дел был вправе обеспечить свидетельства, которые бы ясно ответили на поставленный вопрос тем или иным образом. Такого свидетельства не было представлено на открытой сессии суда, и стало очевидно, что министр внутренних дел не подтвердил и не опровергнул вышеозначенное предположение. Королевский адвокат Гарнхам, участвовавший как представитель министра внутренних дел, объяснил эту позицию в открытом заявлении: «По своей природе работа на спецслужбы нуждается в соблюдении секретности, это залог ее эффективности, а необходимость в сохранении такой эффективности широко известна. Политикой успешных правительств является линия ''ни подтверждать, ни отрицать'' предположения, утверждения или рассуждения в отношении служб безопасности и разведки. Это означает, — и это обычное правило, — что государство будет вести политику ''ни подтверждать, ни отрицать'' в отношении спецслужб, которые вели или ведут в данный момент операцию или расследование в отношении конкретной персоны или группы, а также по поводу отношений с персоной, которая поделилась информацией с какой-либо из служб на территории Великобритании или за ее пределами. В целях эффективности принцип ''ни подтверждать, ни отрицать'' должен применяться с последовательностью, включая даже те случаи, когда подтверждение или отрицание какой-либо деятельности могло бы быть уместным. Если государство было бы готово отрицать конкретную деятельность в один момент, тут мог бы быть сделан вывод, что отсутствие отрицания в другой момент является подтверждением обсуждаемой деятельности. Если бы государство было бы вынуждено отказаться от принципа ''ни подтверждать, ни отрицать'' в рамках одного дела, это бы конкретным образом повредило важной работе и интересам государственной безопасности Великобритании. Это могло бы, более того, нести потенциальный
Позднее в своем заявлении Гарнхам процитировал абзац из судебного решения лорда Карсвелла по поводу дела Скаппатиччи:
«Подтвердить, что человек является агентом, означает, что он мгновенно окажется под ударом террористических организаций. Отрицать, что человек является агентом, означает, что другой человек может оказаться под подозрением террористов. Более того, если в каком-либо случае государство подтвердит, что человек не являлся агентом, то отказ государства сделать то же самое в какомлибо другом случае немедленно даст повод для подозрений, что человек в этом случае как раз является агентом, что может поставить его жизнь под серьезный удар. Если государство во всех случаях будет отрицать, что все обсуждаемые персоны являются агентами, то эти отрицания потеряют вес и значение. Более того, если агентам не захочется подвергать себя риску быть таким образом выданным (высказываниями государства), то у них будет значительно меньше желания снабжать спецслужбы информацией, жизненно необходимой для борьбы с терроризмом. Эта позиция важна, так что причины поддерживать политику ''ни подтверждать, ни отрицать'' весомы».
В заключение Гархнам отметил последовательность осуществления политики «ни подтверждать, ни отрицать» в контексте того, о чем сказал министр внутренних дел:
«Все это, сэр, имеет прямые последствия для обстоятельств этих открытых слушаний. Если государство нарушит принцип ''ни подтверждать, ни отрицать'' трактовку событий или предположение об их сущности, то в контексте данного Расследования это ничего не сообщит вам о правдивости того или иного утверждения государства. Это означает, сэр, что правду, которая будет ответом на эти предположения, вам нужно искать в другом месте».
4.66 Это касается вопроса о действительном роде отношений Литвиненко со службами, и то, какими эти отношения видели его семья и друзья в то время. Как я говорил выше, не менее важной, а возможно, даже более важной целью Расследования является оценить, чем занимался Литвиненко, по мнению его врагов. К примеру, верила ли ФСБ, что Литвиненко работал или мог работать с британской разведкой.
4.67 В моем распоряжении есть некое свидетельство, говорящее в пользу того, что ФСБ верила именно в это. Источник этого свидетельства — Луговой.
4.68 В публичных заявлениях и интервью после смерти Литвиненко Луговой уверенно заявлял о том, что Литвиненко говорил ему, что он работал на Ми-6, а также о том, что Литвиненко прилагал усилия, чтобы завербовать и его самого в агенты Ми-6. Так, в ходе своей пресс-конференции (при участии Ковтуна) в Москве 31 мая 2007 года Луговой заявил, что попытки вербовки были сделаны Литвиненко во время встреч в Лондоне в 2006 году. Это были попытки «попробовать и открыто завербовать меня в агенты разведки Великобритании», — говорил он . Далее Луговой описал, как он воспринял суть вербовки. По мнению Лугового, намерения были такими: он должен был принять участие в операции, нацеленной на сбор дискредитирующей информации о президенте Путине и его семье; он отметил, что одна из деталей этого плана состояла в том, чтобы российский государственный служащий был бы перевезен в Лондон, где его бы шантажировали с целью раскрыть информацию, порочащую Путина. Луговой сказал, что он отказался от сделанного ему предложения. Литвиненко «был в ярости от того, что я отказался работать на британские секретные службы»
4.69 Луговой вернулся к этой теме в интервью испанской газете El Pais в 2008 году. Тогда он повторно сообщил, что Литвиненко участвовал в попытке завербовать его в британскую разведку. В том интервью он также сказал, что Литвиненко побуждал его принять участие в работе, которую он вел с испанскими спецслужбами против российской мафии, действующей на территории Испании; к этой теме я позже вернусь. Особый интерес этого интервью для цели Расследования состоит в том, как Луговой, по его словам, отреагировал на попытку Литвиненко завербовать его в британскую разведку. А именно: «Когда британские агенты начали приближаться ко мне, одним из первых моих поступков было информирование об этом ФСБ, чтобы она затем не обвинила меня в предательстве или шпионаже».
4.70 Если эти утверждения правдивы (а вопроса доверия к Луговому я коснусь позже), ФСБ получила напрямую от Лугового информацию не только о том, что Литвиненко работал с британской разведки, но о виде работ, которые он осуществлял.
4.71 Нетрудно вообразить, каким образом ФСБ могла бы отреагировать на сообщение о том, что один из бывших сотрудников работает на британскую разведку, и особенно (на чем настаивает Луговой) — что он участвует в операции, целью которой является Путин.