Лодка за краем мира
Шрифт:
– Да разве же их разберешь. Паспорта нет, только права, некто Баллистер – бормочет бежавший и оттого запыхавшийся санитар.
– Баллистер… фамилия, – фельдшер недовольно моргает, – И вправду не поймешь – может новозеландец или австралиец?
– Пульс, реакция зрачка?
– Живой…, – виновато отвечает санитар, не смея поднять глаза на старшего, кажется, сожалея, что нашли живого.
– Ну, так что вы стоите?! Грузите в машину! – Теперь надо наказать младшего за нерадивость, так велит неписанная традиция. – Я осмотрю его сам. Он вздергивает рацию, неуважительно поворачиваясь спиной к санитару.
– Госпиталь! – в динамике треск грозы, идущей в долине. Микрофон в решетчатой лунке давным-давно потерял чувствительность, а поменять рацию раньше срока не дает старший смены.
– …Тяжелый, готовьте операционную бригаду… Скоро…, – долетают обрывки рваной речи до санитара, переваливающего тело на раскладную тележку.
Встречный поток едва ползет, уставившись в сотни глаз на покачивающийся на задней оси грузовик над обрывом, на пробитую брешь в ограждении шоссе, на дым стелющийся по скале из глубины отвесного ущелья, и перевернутый БМВ.
В сторонке толкуют любопытные водители нескольких легковушек.
– Санитар сказал – американец…
– Зачем он сюда приехал? Турист?
– А почему один?
– Богатый, сразу видно… А где его вещи?
Подойти ближе водители не решаются.
– В машину, – недовольно ворчит фельдшер на замешкавшегося санитара, – Надо ехать.
– Тарахтит, раскручиваясь, дизель, обдувая проходящих запахом непрогоревшей солярки. Лезет в глаза синий глаз маячка, царапает до самых поджилок крик сирены – уа-уа-уа.
– Вечером надо купить риса, – думает полицейский, останавливая встречный поток, чтобы пропустить карету скорой, – Быстрей бы сменили.
Аэропорт – Клоттен, Швейцария
Он остановился у стеклянного панорамного окна, где серебряная лента эскалатора обрывалась, чтобы смениться другой. За стеклянной стеной разделяющий мир людей и рукотворных машин, в ночной мгле аэропорта, парила железная птица. Ее утомленные крылья нервно вздрагивали на бетонных стыках.
Васильковый закат стал почти фиолетовыми сумерками. Огни и подсветка здания создавали странное сочетание темнеющего неба с черными нависающими облаками и ярко освещенными полосами и зданиями аэропорта, пытающимися распороть своими огнями спускающуюся на город ночь. Он поднял с пола рюкзак и устало побрел к выходу.
Город встретил пустотой позднего вечера, щедро делясь с путником полуночной свежестью. Он прошел по серым бетонным ступенькам вниз на почти пустую платформу. Ровно через десять минут сюда придет последний на сегодня пригородный поезд до Цюриха. Он остановится ровно на две минуты и тронется в путь со швейцарской точностью.
Этот маршрут Макс пробегал уже много раз. Этот зал, этот эскалатор, эта билетная стойка – его босс любил посылать его в дальние командировки. Может быть, потому, что несемейного человека легче уговорить. А может быть, потому, что Макс и сам был рад этим поездкам – этому духу дороги, этому чувству легкости и новизны, которое он испытывал в пути. Было что-то в этих бесконечных аэропортах и вокзалах, что влекло его сердце. Зов дальних стран, зов пути, вечной дороги как символа жизни.
Пекин, Китай
В сувенирной лавке царил напоенный терпкими ароматами восточных благовоний полумрак. Легкий ветерок гулял по комнате, позвякивал развешенными то тут, то там колокольчиками, словно создавая ажурную вязь звуков. С потолка свешивались светильники в бумажных абажурах, украшенных цветами и иероглифами. Со всех сторон глядели причудливо разукрашенные изображения животных и драконов, статуэтки хитро улыбающихся божков.
Анджела уже минут двадцать настойчиво расспрашивала низенького пожилого продавца-ханьца, говорившего на сложной едва понятной смеси английского и китайского.
– Двоюродный брат Вашей жены привез Вам ее из Хуаньженя, я говорила с его родственниками. Она маленькая и старая. С царапинкой в виде волны на одной из граней.
– Это трудно вспомнить, госпожа.
– Может быть, Вы посмотрите? Может она еще у Вас?
– О, у меня их много, очень много! Очень долго искать, очень
– Она принадлежала моему дяде, он к ней привык и хочет ее вернуть. Если она найдется, я хорошо заплачу, Вы не пожалеете затраченных усилий.
– Это будет очень-очень трудно. Может быть, Вы купите новую? Или еще что-нибудь в подарок для Вашего почтенного дядюшки? Например, вот эту статуэтку Шоу-син – она дает здоровье и долголетие. Или вот этот фонарь, мы зажигаем такие на Новый Год – он приносит удачу в дом.
Этот разговор шел по кругу с небольшими вариациями уже четвертый раз, и Анджела начинала терять терпение. Вынув из сумочки карточку, она протянула ее торговцу.
– Я зайду к Вам завтра. Если Вы найдете ее, позвоните по этому телефону.
Раздраженная неудачей, девушка вышла на улицу, чуть не хлопнув с досады дверью. Отойдя несколько десятков шагов и успокоившись, она уже прикидывала, не нанести ли в лавку ночной визит, чтобы разрешить хоть часть сомнений, когда ее окликнул тоненький голос мальчишечий голос
– Мисс, я слышал, о чем Вы говорили с хозяином.
Анджела обернулась. Худенький парнишка лет десяти застенчиво улыбался ей. Смесь нахальства и нерешительности, сквозившая в его фигуре, в другое время позабавила бы Анджелу, но сейчас ей было не до того. Она посмотрела с легким презрением в ответ: