"Локомотив", который мы потеряли
Шрифт:
Юра действительно хотел возглавить сборную. Но и давление на него было оказано немалое. Все решалось на очень высоком уровне. У Семина была беседа и с Дмитрием Медведевым, который был тогда главой президентской администрации. А Палыч – из поколения людей немолодых, которые привыкли не то чтобы подчиняться, но просто с уважением относиться к просьбам начальства…
И, наконец, еще одна позиция – Давида Шагиняна. Тоже кое-какие детали проясняющая:
– Насколько мне известно, Юрий Палыч сам хотел тренировать сборную, ни о каком давлении я не знаю. Возможно, сказалось тут вот что. Они с Газзаевым хоть и дружат, но тренерское противостояние у них длится
Другое дело, что Семин настаивал на совмещении. За полгода до того, при Газзаеве, у того оке Палыча была четкая позиция, что никакого совмещения быть не может, а тут все перевернулось. Филатова же совмещение не устраивало: он понимал, что в тяжелой для сборной ситуации все внимание Семина будет отдано национальной команде.
Во всей этой непростой ситуации очевидно одно. Семину очень хотелось понять, что это такое – работать со сборной страны. Многие титулованные тренеры до него на этом обожглись, но в человеческой природе заложен известный принцип: лучше сделать и ошибиться, чем не сделать. До того он уже дважды был в национальной команде ассистентом главного тренера – при Павле Сады-рине и Борисе Игнатьеве, и даже ездил в этой роли на чемпионат мира-94. Но соблазн попробовать что-то сделать самому был неудержим. Глубинная причина этого, на мой взгляд, очевидна.
Юрий Павлович воспитывался во времена Советского Союза и не мог не впитать в себя тогдашнюю систему ценностей. Выбора – человек для страны или страна для человека – тогда не существовало. Служение родине было чем-то таким, что не могло обсуждаться и тем более ставиться под сомнение. В 2005 году у Семина как раз и сработали те инстинкты, заложенные в СССР-Валерий Баринов вспоминал:
– Конечно, Юре было интересно попробовать себя в сборной. На тот момент он стал действительно лучшим тренером России, его любили люди. Помню, когда он уже возглавил сборную, мы с ним одновременно оказались в Питере. Я приехал на фестиваль «Виват, кино России!», он – на матч «Зенит» – «Локомотив». Пришли вместе на стадион, команды разминались, арена была уже наполовину заполнена. И Семин говорит: «Пошли к полю, с ребятами поздороваемся». Спускаемся– и тут весь стадион встал и начал скандировать: «Палыч! Семин!» Я впервые ощутил, что это такое – оказаться внутри чаши стадиона в атмосфере человеческой любви и веры. Это особое, ни с чем не сравнимое состояние. В тот момент я понял, почему он захотел работать со сборной.
Хотя, если честно, я его отговаривал. Или, по крайней мере, убеждал, чтобы он соглашался только на совмещение. Говорил ему: «Ты ввязываешься в заведомо провальную историю. Сборная уже все проиграла, и шансов что-либо исправить -=мизер». Юра был уверен, что идет туда временно. Кстати, он очень многое пробил у Абрамовича и для игроков, и для врачей, массажистов, обслуживающего персонала. Нельзя, говорил, чтобы люди получали такие гроши…
Сам Семин, как мы помним из его слов, единственной своей ошибкой в истории с уходом в сборную считает нежелание поговорить тет-а-тет с Филатовым. Что повлияло и на их дальнейшие отношения.
Долгого, откровенного разговора один на один – быть может, за бутылкой доброго шотландского виски – им и не хватило, чтобы устранить давно уже копившиеся противоречия. Многие проблемы в нашей жизни возникают как раз из-за этого – недостатка общения. Люди, когда-то очень близкие, живут в своем замкнутом мире, который все больше отдаляется от мира его былого друга. Они чувствуют это, но гордость не позволяет каждому сделать первый
– Им надо было сесть, наорать друг на друга, наругаться, высказать все, что на душе накипело. И все было бы хорошо. Но они копили друг на друга обиду, постепенно отдалялись – и вот к чему это привело, –полагает Людмила Филатова.
Так и не сделали тогда ни Филатов, ни Семин тот первый шаг навстречу. Не сделали – к нашей общей беде. Потому что эта их тогдашняя гордыня привела к тому, что того«Локомотива» – явления, которое было создано их собственными руками, – больше нет.
Один очень близкий к той драме человек поведал мне, что, когда Семин принял окончательное решение в пользу сборной, Филатов улучил момент и сказал ему: «Возвращения не будет».
Во время нашего разговора Валерий Николаевич подтвердил, что все для себя решил именно в тот момент. Но подробнее распространяться на эту тему не стал: видно было, что она бередит ему душу. А я, понимая это, не стал настаивать.
Президент «Локомотива», по моей информации, был крайне обижен, что Семин решил действовать через его голову: договориться с Мутко, через него – с вышестоящими инстанциями, которые надавят на Фадеева и на него, Филатова, чтобы разрешили совмещение. И встал в позу, не сделав попытки лично побеседовать с Семиным. По словам людей, близких к Филатову, президента клуба задела еще и фраза, якобы брошенная в запале Семиным: «Да что вы без меня будете делать? Люди не будут на стадион ходить!»
Семин, как и всякий успешный российский тренер, хотел работать со сборной, но и из «Локо» уходить не желал. И недоумевал: почему другим разрешают совмещать, а ему – нет? Зная о жесткой позиции Филатова (помните его еще ноябрьское интервью?), он решил добиться этого не с помощью прямого разговора с ним, а другими, обходными, путями.
У каждого в этой ситуации была своя правда. И каждый в итоге оказался виноват.
Это – жизнь.
Вскоре разошлись и пути Семина с Эштрековым. В нашей беседе на эту тему Юрий Павлович был немногословен:
– В том году Эштрекову не стоило так дистанцироваться от меня. Не понимаю, зачем нужно было создавать какие-то ненужные барьеры. Я бы просто помогал ему в различных вопросах, вреда от моей поддержки не было бы никакого.
Бывший пресс-атташе «Локомотива» Александр Удальцов вспоминаетг
– Владимир Хазраилович на первой же тренировке так и сказал: «Забудьте все, что было до этого момента, я – главный тренер, и слушайте только меня». Создавалось впечатление, что таким образом Эштреков пытался завоевать авторитет у игроков. Журналисты на каждой пресс-конференции доставали его вопросами, не созванивается ли он с Семиным, не советуется ли с ним. Ему обидно было, что его считают вечно вторым, он психовал…
Палыч, который живет рядом с базой, однажды пришел туда вместе с Лешей Смертиным. У Леши в Англии как раз сезон закончился, а скоро сборной предстоял отборочный матч. И они договорились, что вдвоем поработают в Баковке. Приходят – а Семина не пускают. Он спрашивает охрану: «Почему?» – «Распоряжениеруководства». Пустили, только когда он через РЖД вопрос решил.
Еще одну историю из той же оперы рассказал Валерий Баринов:
– Однажды я лично был свидетелем того, как Семина не пустили в раздевалку «Локомотива». При Палыче было заведено: ни до игры, ни в перерыве в раздевалку не мог зайти вообще никто, включая высшее руководство. Зато после игры людям, близким к команде, путь туда был открыт. Юра понимал, как важно нам, глотавшим во время матча валидол, прийти и поделиться эмоциями.