Лола Роза
Шрифт:
— Они и не будут. Они вам помогут. Хотя вам, конечно, виднее. Но может быть, вам хотя бы встать в очередь на квартиру?
— Это, наверное, не выйдет. У меня и раньше было социальное жилье. Мне оттуда пришлось уехать — понимаете? Но они-то скажут, что я осталась без определенного места жительства по собственной воле. Я боюсь, что они отправят детей в приют.
— Вам нужно обратиться в специальную организацию, которая подбирает жилье. Когда моя сестра Элиза ушла от мужа, они нашли ей славную квартирку. То есть славной-то они ее сделали сами, сестра
Горничная была так добра к нам, что мама хотела дать ей еще денег, но она не взяла. Когда мы собрались, она поставила в укромное местечко наши чемоданы, поцеловала нас всех на прощание и пожелала удачи.
— Вам скоро выпадет удача, я чувствую, — сказала она.
Мамино лицо озарилось.
— Ну да, я же теперь госпожа Удача, — сказала она.
Она взяла нас с Кенни за руки, и мы тронулись в путь. Пока мы шли к метро, чтобы ехать в эту благотворительную контору, мама пела все песенки об удаче, какие знала.
В метро мы ехали так долго, будто отправились в экспедицию к центру Земли. Когда мы наконец вышли на поверхность, я сказала Кендэлу, что мы приехали в Австралию. Пусть внимательно смотрит по сторонам — тут могут быть коалы и кенгуру.
— И акулы, — сказал Кендэл. — В Австралии в океане есть акулы. Пойдем к океану.
— Лола Роза, не заводи ты его, ради бога! — прикрикнула мама.
Она посмотрела на обшарпанные вывески магазинов, картошку из «Макдоналдса», разбросанную по тротуару, и парней, слоняющихся перед видеопрокатом.
— Ну и дыра! Может, зря мы решили сюда ехать? Небось в каждом районе есть эти распределители жилья.
— Зато это отдаленный район, мама, тут мы будем в безопасности. Сюда уж папа никак не заедет, правда? А в Вест-Энде я все время боялась, что он сейчас появится из-за угла.
— Хочу, чтобы папа появился из-за угла, — сказал Кендэл. — Хочу к папе. Хочу домой. Австралия мне не нравится.
— Да это никакая не Австралия, дурачок. — Я рассмеялась. — Я просто пошутила.
— Не надо шутить, Джейни. — Кендэл принялся колотить меня кулаками, Джорджем, своей твердой башкой.
— Эй, ты что! Ой! Прекрати, Кендэл! — Я схватила его и закружила.
Обычно это выводит его из приступа ярости, но на сей раз не подействовало. Он только злобно сопел.
— Перестань, Кендэл! — Я посадила его себе на бедро.
— Меня зовут Кенни! — прорыдал он.
— Бедный малыш, он не знает ни кто он, ни куда он идет. Зря ты ему заморочила голову с этой Австралией, — сказала мама.
— Я понимаю. Прости. Прости, Кендэл.
— Кенни!
— Нет. Уже не Кенни, — сказала мама, беря его лицо в ладони и глядя ему прямо в глаза. — Это не шутка, милый. Мы с тобой и с Джейни убежали. Убежали, потому что так надо. Потому что твой отец избивал меня.
— Потому что ты была плохая, — сказал Кенни.
— Мама не плохая, дурак. — Я тряхнула
— Не трогай его, Джейни. Он просто повторяет за отцом. Он не понимает, что говорит, — сказала мама. — Послушай меня, милый. Никто не заслуживает, чтобы его били. Ты не будешь никого бить, когда вырастешь. Ты хороший мальчик. А Джейни хорошая девочка, и я не могу допустить, чтобы вас били. Поэтому мы начали новую жизнь. Теперь нам надо ее устроить, правильно?
— Правильно! — Я подтолкнула Кендэла: — Скажи "правильно"!
— Неправильно! — фыркнул Кендэл в розовый мех моей куртки, но это он шутил.
В конторе он вел себя как овечка.
— Меня зовут Кендэл Удача, мне пять лет, — сообщал он каждому. Ресницы у него все еще были мокрые, на бледной мордашке застыло серьезное выражение.
И все улыбались ему и говорили: "Славный малыш!"
Жилье мы получили благодаря Кенни. Сперва мы очень долго ждали, потом женщина в очках стала записывать наши анкетные данные. Мама сначала держалась хорошо и отвечала четко и убедительно, хотя и покусывала время от времени свой большой палец. Но потом нас отвели еще в одну большую комнату, набитую ожидающими. Там мы снова целую вечность ждали своей очереди, чтобы мама повторила то же самое мужчине с бородой, заполнявшему другой формуляр.
Я знала, что мама не сумеет запомнить во всех деталях историю, которую сочиняла на ходу. Она очень старалась и тараторила все быстрее, чтобы поскорее добраться до конца, но сбилась, когда ее спросили, в какой школе мы учились. Она уже придумала какое-то название, и они его записали. Мама отчаянно пыталась вспомнить, на лбу у нее вздулась вена. Она умоляюще взглянула на меня:
— Джейни, скажи им, пожалуйста, как называлась твоя школа.
Джейни!..
Я скорее начала что-то говорить, но мужчина меня не слушал. Он отложил ручку.
— Джейни? — спросил он. — Я думал, тебя зовут Лола.
— Ее и зовут Лола. Джейни — просто такое домашнее прозвище, мы звали ее в шутку Джейни-Пейни, когда она была маленькая.
Видно было, что человек с бородой не верит ни единому маминому слову.
— Простите, миссис Удача, но у меня такое ощущение, что вы поскупились на правду в своем рассказе, — сказал он. — Некоторые детали у вас не сходятся. Вы должны быть с нами совершенно откровенны относительно ваших прежних семейных обстоятельств. Я не сомневаюсь, что у вас есть свои причины…
— Да, у меня есть, черт подери, свои причины, — сказала мама, вспыхивая. — Она расстегнула блузку и показала бородатому синяки, все еще лиловые, как фиалки.
— Мы сбежали от человека, который это сделал, ясно? Он и на свою дочь поднял руку — значит, его уже ничто не остановит. Я хочу начать новую жизнь и сделать, что могу, для ребятишек. Вернуться я не могу. Он нас убьет.
— Вы обращались в полицию?
Мама фыркнула:
— А что они сделают?
— Посадят его за решетку.
— Ага, на сколько времени? А его дружки? А когда он выйдет, что с нами будет?